Магия и кровь
Шрифт:
— Валяй, выкладывай все, что хочешь мне сказать, — говорю я невзаправдашнему Люку. Надоели мне все эти фокусы и наваждения. На этот раз я понимаю, что происходит. Так что лучше просто посмотреть все до конца.
Люк запускает пятерню в волосы и снова трясет головой.
— Тебе на меня наплевать. Ты все врешь. Ты сделала вид, будто не знаешь, что случилось с Джурасом, и весь день провела со мной, зная, что это ты во всем виновата. Ты только о себе и думаешь. Джастин мне сказал, что тетка твоя была такая же. Он хотел исцелить весь мир, сделать так, чтобы люди перестали болеть,
— Он хотел сделать людей бессмертными! — Я не могу сдержаться. — А она тоже хотела помогать людям, но все…
Но все пошло наперекосяк. Она погибла и была забыта — вот чем все кончилось. Я не понимаю, как это поможет мне. Мечтаю только об одном — чтобы это видение кончилось. Чтобы мне больше не пришлось жить в мире, где Люк меня ненавидит.
— Опять врешь, — говорит он. — Она хотела, чтобы Джастин помог всем вам, но отказалась спасать его отца. Все вы одинаковые. Врете, жульничаете и убиваете всех, кроме своих. Вот и ты будешь помогать своей семейке, как всегда мечтала! — цедит он и делает шаг ко мне. — Но твоя семейка не заслуживает того, чтобы ей помогали.
Тетя Элейн никогда бы так не поступила. Если бы она могла помочь отцу Джастина, она так и сделала бы.
Наверняка. Или нет?
Это не взаправду.
Я машу рукой в сторону тел на полу — смотреть туда я не могу:
— Вот почему ты с нами так? Это не око за око, если за то, что я сделала Джурасу, ты убил всю мою семью.
Люк глубоко вздыхает и сдвигает брови:
— Я не хотел. Но так приказал Джастин. Он сказал, что ваша семейка не угомонится, пока не отомстит. Ты сказала, что хочешь, чтобы я жил, а сама только и ждешь удобного случая, чтобы убить меня. Так ведь?
Я невесело смеюсь:
— Я все равно не смогу, поверь мне на слово.
Это просто очередное наваждение, которое наслала на меня Мама Джова.
— Я знаю, чего ты хочешь, — говорю я Люку, но обращаюсь к ней. Сил моих больше нет. Мне надоело это задание, надоели эти видения, надоело страдать и оставаться в живых.
Я бросаюсь к стойке с ножами, вытаскиваю самый большой. Французский поварской, мама подарила его мне на день рождения, когда мне исполнилось четырнадцать. Совсем как у профессиональных шеф-поваров. Тот самый, с подплавленной рукояткой, который поднес Люк к горлу Иден в видении несколько дней назад. Перехватываю нож поудобнее.
— Ты ведь этого хочешь, да, Мама Джова?
Сколько дней я прожила в муках, пытаясь выполнить ее задание! Ну и пожалуйста. Если галлюцинация от этого прекратится, я покажу ей то, что она хочет увидеть.
— С кем это ты? — Ярость на лице Люка сменяется растерянностью, но сразу возвращается.
— Ты этого хочешь, Мама Джова! — визжу я, вцепившись в рукоятку обеими руками. — Получай!
Я бросаюсь вперед, на Люка, занеся нож высоко над головой.
Когда я опускаю нож, Люк успевает увернуться, и стальное острие вонзается в стол. Звон отдается у меня в ушах, Люк замирает рядом. Я поворачиваю голову к нему. Грудь у него вздымается,
— Ты настоящий? — спрашиваю я, потому что окончательно разучилась различать.
Он трясет головой, отступает от кухонного стола и убегает. Раздается грохот входной двери.
— Вайя!
Я резко разворачиваюсь, нож описывает дугу — и запоздало понимаю, что передо мной папа. Он закрывается правой рукой, и я рассекаю ему предплечье.
Я отшатываюсь и валюсь на пол. Роняю нож, на нем багровые пятна крови.
Никаких тел кругом нет. Теперь в кухне столпились мои родные, на их лицах ужас.
— Он был настоящий? — снова спрашиваю я и смотрю на них. Все перепуганы точно так же, как только что Люк. Прия прижимает Иден лицом к своей груди, сестренка вся дрожит.
Кейс бросается ко мне и обхватывает меня руками. Слезы на моем лице начинают подсыхать, а у нее только начинаются.
— Я что, пыталась его убить? Его настоящего?
— Да, — сипло выдавливает Кейс.
— Я д-делала, что она хотела… — Слова замирают у меня в горле.
Кейс стискивает меня еще сильнее, ее трясет.
— Я делала, что она хотела…
— Тише, тише! Ничего, ничего…
Я моргаю Кейс в плечо. Видение было не просто видением. Они все это время были здесь. Я пыталась убить Люка.
— Я провалила Призвание.
Кейс ничего не говорит, только обнимает меня еще крепче. Там, где мы притиснулись друг к другу щеками, мне становится мокро от слез.
От моих, которые снова текут из глаз.
Я сворачиваюсь в клубочек, прижимаюсь к Кейс, руки у меня дрожат, и мы синхронно всхлипываем.
Первое мое воспоминание о себе — как мы с Кейс сидим у нас во дворе и играем с соседским щеночком-биглем. Мы с Кейс всю жизнь носились по дому, требовали, чтобы нам заплетали одинаковые косички, изобретали все игры на свете. Когда мне было грустно, она строила невообразимые рожи, чтобы развеселить, — а это совсем не в ее характере. Когда умер дедушка, мы строили рожи друг другу, а потом вместе расплакались.
Сейчас мне не заставить себя скорчить рожу.
Из угла на меня пустыми глазами смотрит Мама Джова.
— Это не мои видения. Они твои. Чем дольше ты тянешь с заданием, тем сильнее будет проявляться твой страх, — говорит она. — Не проси меня прекратить их. Только ты это можешь. Это задание с самого начала было под твоим контролем. Ты сама принимаешь решения.
Я не знаю, настоящая она или нет, поэтому ничего не отвечаю.
Глава двадцать восьмая
Весь день я проспала в своей комнате, измотанная рыданиями, а Кейс свернулась рядом со мной. К вечеру мне становится легче отличить явь от наваждения. Я выбираюсь из постели, не разбудив Кейс, и тащусь по коридору в туалет. Руки у меня ноют — я растянула мышцы, когда со всей силы вонзила нож в стол. Все остальное болит даже сильнее, чем с утра.