Магия искусств. Первая часть
Шрифт:
После толчка дверь протяжно заскрипела, медленно отворяясь и показывая лестницу, уходящую во мрак. От страха перед тьмой, скрывающей нижние ступеньки, Леннарт вцепился в лютню. Но всё же любопытство перевесило боязнь и Леннарт начал спуск, делая короткие паузы между аккуратными шажками. После нескольких пройденных ступенек воздух стал холодным и затхлым.
Спустившись, мальчик оказался в коротком коридоре с поворотом в конце. Из-за угла струился красноватый свет, и не похоже, что он исходил от факела или светильника. Леннарта уколол страх, так и подмывавший броситься наверх. Но Леннарт не сдвинулся с места. Представилось,
Вдруг так захотелось услышать, как папа спускается по лестнице, как громко бранится за пребывание в запретном месте. Правда, он редко повышал тон и никогда не прибегал к воспитанию розгами. Но сейчас Леннарт обрадовался бы самому строгому наказанию от папы, лишь бы он оказался рядом и одним своим присутствием разогнал чудищ темноты. Однако папа всё не приходил, и мальчик оставался один-одинёшенек против полчищ демонических тварей. Он готов был клясться, что видит монстров, щёлкающих острыми зубами и пригибающихся к полу перед нападением. На взрослых надеяться поздно: теперь либо бежать, но оказаться пойманным, либо свернуться калачиком и кричать. Исход одинаков, что не делай. Либо…
Леннарт раз-другой провёл пальцами по струнам лютни и вообразил себя могучим искусником, творящим боевую композицию. Он представил, как музыкальное чародейство вызывает огненный вихрь, проносящийся через коридор. Как обожжённые чудовища с воплями бегут прочь так же быстро, как и тени, изгнанные светом магического огня.
Воодушевившись, Леннарт без колебаний пошёл в конец коридора, не переставая позвякивать игрушечным инструментом и теперь твёрдо намереваясь дойти до конца, чтобы разгадать тайну этого места.
Но когда мальчик повернул за угол, то впал в ужас, перед которым детские фантазии о себе, как о боевом искуснике, оказались бессильны. Леннарт стоял на пороге комнаты, напоминавшей скульптурную мастерскую отца, но только искажённую до чудовищного вида. Единственным источником света был непонятный рисунок, занимавший большую часть пола, и окружённый причудливыми каракулями. Контуры рисунка излучали красноватое сияние, освещавшее ряды статуй, что в свою очередь отбрасывали гротескные тени. Но если в обычной отцовской мастерской скульптуры радовали взор величавым видом, то здешние скалящиеся горгульи вызывали отвращение и опаску. Леннарт приметил на столах склянки с прозрачной жидкостью, в которых покоились тушки животных.
Взгляд мальчика тревожно блуждал по уродливой мастерской, пока не остановился на голове одной из скульптур. Словно почуяв это, статуя ожила, с хрустом повернувшись к Леннарту. Их взоры встретились: расширившиеся от страха голубые глаза против огоньков, вспыхнувших в больших пустующих глазницах.
Это подрезало сети ступора, опутывающего Леннарта. Он кинулся обратно и мигом проскочил коридор. Мальчику казалось, что его слух улавливает частый скрежет когтей. Значит, тварь скачет следом и наверняка уже хищно протягивает лапу, чтобы поймать за ногу. То и дело спотыкаясь и падая на четвереньки, но не чувствуя боли в ушибленных коленях, Леннарт миновал лестницу, перепрыгнул через порог и захлопнул злополучную дверь. Но на этом бегство не прекратилось: мальчик поспешил в детскую, оглашая особняк плачем.
– Что случилось?! – встретилась няня. – Ударился?! Ох, Дирижёр,
– Ма-ма! Ма-а-а! – только и мог реветь мальчик.
Через минуту он был в родительской спальне, рядом с Оделией.
– Что тебя напугало? – спросила Оделия, усаживая Леннарта рядом с собой на кровать.
– Чудища! – хныкнул Леннарт.
– Где ты их видел?
В ответ Леннарт только всхлипнул, боясь рассказывать правду о спуске в подвал. Вдруг мама будет ругаться?
– Не плачь, – Оделия погладила мальчика по голове. – Я – волшебница. И папа сильный искусник. Вместе мы защитим тебя от чудищ!
Оделия не заподозрила в словах Леннарта чего-то необычного, посчитав, что его напугало разыгравшееся воображение, помноженное на детскую впечатлительность.
– Не плачь. Завтра будем долго танцевать вместе. Я сделаю так, что вокруг тебя засверкает мно-ого звёздочек.
Успокоившись, Леннарт положил голову на колено мамы.
– Семья всегда будет рядом, – вполголоса приговаривала Оделия, поглаживая светлые волосы сына. – Кроме семейных уз нас связывают узы высшего долга, возложенного императрицей давным-давно. Потому каждый из семьи Аруэрисов важен, каждый Аруэрис должен защищать родных. Ведь нашему роду императрица доверила великий секрет…
Притихший Леннарт ничего не понял из сказанного мамой о долге, но ощутил всю ту серьёзность, ту печаль и, одновременно, мечтательность, что несли в себе материнские слова. Мальчик подумал, что раз это важно для мамы, то должно быть столь же важным и для него.
Оделия убаюкивала Леннарта, пока воспоминания об ожившей демонической статуе не опустились в глубь памяти, словно позабытый кошмар. Когда Леннарт сомкнул глаза, мама тихо запела. Но не те колыбельные, которые вечерами мальчик слышал от няни. В песне мама желала, чтобы в грёзах сыну привиделась широкая река, неутомимо несущая воды через сказочную цветущую страну. Страну, где величественное Древо удерживает небосвод раскидистыми ветвями. А под пышной сенью древесного великана сияет город, в котором мудро правят мужчина и женщина, вечно обнимающие друг друга. Люди из ближних и дальних королевств приходят к гигантским корням, чтобы получить благословение неразлучной пары. Погружаясь в дрёму, Леннарт понадеялся, что во сне посетит ту прекрасную страну…
Песню Оделии прервал Арден, заскочивший в спальню. При виде взбудораженного отца Леннарт прижался к матери, готовясь услышать ругань за недавнюю вылазку. Арден подошёл вплотную и резко протянул руку к сыну. Леннарт зажмурился, ожидая взбучки, но вместо этого ощутил, как отец осторожно погладил его по щеке.
– Спи, сын, всё нормально, – Арден пытался говорить спокойно, но его дрогнувший голос выдал волнение.
– Что такое? – шёпотом спросила Оделия.
– К нам вот-вот заглянут братья.
– Известие от птахи?
– Да.
– Я подойду, только Ленна уложу спать.
– Ма, ты куда?
– Скоро вернусь, – Оделия накрыла его одеялом и задула свечу.
Одиночество в тёмной комнате оказалось настоящей пыткой для Леннарта. Так некстати вспомнился монстр из подвала. Воображение навязчиво рисовало чудовище, засевшее под кроватью. Леннарт закутался в одеяло с головой и внимательно прислушивался. В каждом шорохе чудился скрежет когтей. Представлялось, как костлявые лапы шарят по краю ложа, ища ноги, за которые не удалось схватиться в подвале.