Магия искусств. Первая часть
Шрифт:
Те жители, которых городская стража вытолкала из домов, и зеваки, шатавшиеся за внешней стороной оцепления, прекратили болтовню, как только их слуха достигла барабанная дробь. Не видя происходящего на площади, горожане с интересом слушали ритмичную музыку, хотя концерт посвящался вовсе не им.
В грохот влилось тонкое звучание струнных инструментов, иногда разбавляемое гудением труб. В музыкальном мотиве марша ощущалось нечто тяжёлое и воинственное, нарастающее с каждым мгновением и грозящее взорваться с последней сыгранной нотой. Ускорились танцоры, проделывая руками витиеватые движения, и скачками разворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Групповой танец был настолько
Магической силы набралось столько, что она уже не могла оставаться незримой и неслышимой. В музыку вмешался шум ветра, поднимающего дорожную пыль. Стопы танцоров засияли волшебным светом, так что их бодрая поступь слилась в сплошное мельтешение золотистых шлейфов. На всей улице заметно посветлело, ночная тьма скрылась в проулках, хотя нигде не было видно источника сильного света. Композиция близилась к завершению.
Но и группа Кайла не бездействовала: его квинтет исполнял собственную музыку, разительно отличавшуюся от красивого гармоничного творчества Стражей. Один «брат» раз-другой ударил пальцами по струнам расстроенной лютни, не особо заботясь о чистоте звучания. Второй вразнобой долбил барабан ладонями как обезьяна, колотящая по инструменту ради забавы. Третий задул во флейту так усердно, будто хотел уподобиться кузнечным мехам, аж лицо раскраснелось от напряжения и нехватки воздуха. Последние двое заелозили смычками по скрипкам, производя звуки, схожие с пронзительным скрежетом тяжёлой двери, болтающейся на ржавых петлях.
Будь группа Кайла Бездарными артистами, выступающими на ярмарке, народ закидал бы их грязью, а после ещё наградил шквалом тумаков. У неподготовленных слушателей эта какофония могла вызвать лишь душевные, а то и плотские муки. Тем не менее, беспристрастный слушатель, способный хоть на время подавить в себе эстетическое чувство, уловил бы в искажённом музицировании подобие ритма. Квинтет не просто насиловал инструменты, а именно играл, творя композицию по правилам, отличающимся от общепринятой теории музыкального волшебства. И главным доказательством того, что творчество группы Кайла имеет структуру, было отчётливое проявление магической мощи.
Под потолком прихожей заклубились сгустки тьмы, похожие на чернила, смешивающиеся с водой. Пока квинтет музицировал свою фантасмагорию, тьма неторопливо плыла вокруг люстры. Сидевшая на ней ворона каркнула, но не выказала беспокойства. Она будто ощущала, что это чародейство имеет ту же природу, что и тёмная магия хозяина-скульптора, а потому опасаться нечего. Чёрные клубы всё нарастали, пока не приняли форму сплошного купола, объявшего всё помещение.
Тем временем Оделия металась по особняку в поисках Леннарта, пока, наконец, не наткнулась на него на втором этаже, в коридоре, ведущем в гостиную.
– Стой! Стой на месте! – потребовала Оделия.
Ей хотелось крепко обнять сына и никогда-никогда больше не оставлять его в одиночестве. Но прежде необходимо сделать кое-что другое.
– Леннарт, не двигайся. – Уже спокойнее заговорила Оделия. – Увиденное может устрашить тебя, но всё равно никуда не ступай, пока не разрешу. Ладно?
Не дожидаясь ответа растерянного мальчика, мама начала шататься и постукивать каблуком, точно попадая в рваный ритм композиции, творимой в прихожей. Оделия собиралась танцевать, но совсем не тот красивый грациозный
Оделия выгнула спину и свесила голову; развела руки и расслабила кисти так, что они болтались как тряпки; свела колени друг к другу. Такую искривлённую фигуру человек принимает разве что только после смертельного падения с большой высоты, когда конечности ломаются. Затем Оделия исступлённо задёргалась, будто попав под власть падучей болезни.
– Мамочка! – крикнул Леннарт.
Он хотел прильнуть к матери, ухватить её за колени, чтобы остановить эти жуткие судороги. Но, в тоже время, мальчика так испугали кривляния Оделии, что он едва сдерживал желание отбежать подальше. В итоге Леннарт не сдвинулся с места, со слезами на глазах наблюдая, как мама трепыхается, словно марионетка под рукой пьяного великана.
Даже самого бравого вояку сковало бы оцепенение, увидеть он те силы, что притягивает уродливый танец. Заколыхались огоньки свечей ветвистого канделябра, стоящего рядом. На стенах коридора появились кровавые разводы, и тёмные капли наперегонки заскользили к полу. Тень Оделии более не драгалась, став неподвижным рисунком, на котором Леннарт разглядел поблескивающие глаза.
Мама стиснула зубы и зарычала. За спутанной чёлкой, прыгающей от резких движений Оделии, Леннарт увидел яростную гримасу – выражение, которое мальчик никогда не наблюдал на лице мамы. Даже когда она очень раздражалась, что само по себе бывало редко, Оделия не кривила подобную рожу. Леннарт скорее поверил бы в то, что мама попросту надела устрашающую маску.
Но словно этого было мало, кожа, а затем и мышцы Оделии обрели прозрачность. Исчез утончённый нос, явив костяной бугорок и носовое отверстие. Пропали очертания губ, показав сомкнутые челюсти. Оголились скулы и надбровные дуги, а вот глаза сохранились, придав и без того ужасающей Оделии чудовищный вид.
Выдерживать это было уже выше сил Леннарта. Он спрятал лицо ладонями и глухо зарыдал. Если мама и заметила плач сына, то виду не подала, продолжая демоническую пляску.
Вокруг Оделии и Леннарта лениво заклубился тёмный вихрь, похожий на тот магический мрак, что творился в прихожей. Через полминуты он окутал пару непроглядным коконом.
Когда стихла какофония из прихожей, Оделия дёрнулась последний раз и замерла. Развеялись чёрные облака; тень позади вновь повторяла позу танцовщицы; кровь исчезла со стен, не оставив пятен; а пламя свечей горело безмятежно.
– Мой мальчик.
Оделия старалась говорить как можно ласковее, хотя её голос звучал хрипло после надрывного рычания во время танца. Она отвела назад свои спутанные пряди, взмокшие от пота, и присела на корточки рядом с Леннартом. Мальчик вздрогнул, когда Оделия аккуратно прикоснулась к нему.
– Прости, дорогой, – прошептала она, утирая слёзы сына. – Так надо было, чтобы защитить тебя. Не плачь. Иди ко мне.
Взяв на руки Леннарта, Оделия поспешила в прихожую, где по-прежнему находился Кайл со своими соратниками.
Едва Оделия присоединилась к группе, Стражи завершили композицию. Уши заложил пронзительный свист ветра. Затрещали оконные рамы. Пол заходил ходуном, и закачалась люстра, грозя упасть на головы людей. На сей раз ворона упорхнула искать более устойчивое место. Стулья и маленький столик бросило в стену. Массивную входную дверь едва не вырвало из проёма: она распахнулась настежь и покосилась, удержавшись всего на одной петле. От встряски Оделия чуть не уронила Леннарта, а группа Кайла попятилась, но все в прихожей остались на ногах. Воздушный порыв, каменные осколки и даже взметнувшаяся пыль обошли людей стороной – Щит Тьмы сработал.