Магия на двоих
Шрифт:
— Что он натворил? — подобрался Трейт.
— Его сосед, рий Сольвейн —такой же молодой идиот. И тоже — весьма одаренный. Он решил вспомнить былые разногласия и отомстить за старые обиды. Сжег у Роймушей почти весь лес, разогнал крестьян в поле, нескольких человек убил. А твой племянник не стал вникать в правила игры и ответил так, как это принято в порту, где он вырос.
Трейт закашлялся, пытаясь скрыть явно неуместный смех. Мальчишка ему понравился сразу. Умный, наглый, скрытный. Пытался и на него воздействовать, но обломал зубки. Интересно, что ему пришло в голову теперь?
— Он заявился в замок Сольвейнов и
— Они убрались? — фыркнул Трейт. — Ай да племянничек! Далеко пойдет! А что требуется от меня? Провести мирные переговоры?
— Именно, — кивнул король. — Усади этих дураков за стол. А еще лучше… — его величество на мгновение задумался, а потом решительно кивнул. — У барона Сольвейна есть сестра. Она недавно овдовела. Прекрасная партия для Этьена. Реши этот вопрос.
Генерал нахмурился и качнул головой:
— Мальцу и шестнадцати нет. Рано. К тому же — вдова! Насколько она его старше?
— Лет на восемь. Не так уж и страшно. Она красавица, насколько я помню. Не думаю, что Этьен будет сильно против. К тому же дети будут одаренными.
Трейт пожал плечами, вспоминая себя в юности. Если бы ему предложили красивую жену, да еще и опытную, хоть и чуть постарше — он бы и не подумал отказываться. Браки с такой разницей в возрасте в Иррейе не редкость. Маги стареют поздно. А умирают, как правило, неожиданно. Уж точно — не в своей постели. На войне, в стычке с соперником, в схватке с нечистью — это да. Маги всегда на передовой, для того им и дарована сила, чтобы защищать тех, кто слабее их.
Что ж, значит, точно свадьба. Не его, а племянника, но в целом почти угадал.
— Ваше величество… — генерал чуть помедлил, прежде чем задать волнующий его вопрос, — а что дальше?
— Дальше? — удивленно вскинул брови король.
— После выполнения вашего… хм… деликатного поручения? Я смогу вернуться в гарнизон?
— Ну какой гарнизон, Элрис? — фыркнул его величество. — Забудь. Война закончилась не так уж давно, а наши бароны и виконты уже заскучали. Принялись вспоминать былые распри, вместо того, чтобы распахивать поля и разбивать сады, вон — по лесам скачут и устраивают засады. Ты думаешь, Сольвейн один такой дурак? О нет! Отцы и деды поумирали, теперь время молодых и глупых. Сейчас начнется перетягивание одеял…
— Не всё старое поколение позволило убить себя во время десятилетней войны, — терпеливо напомнил Трейт, с тоской понимая, что на полагающуюся по закону военную пенсию его никто не отпустит.
— Ты не позволил, — согласился король с явным удовольствием. — И еще Эллион, и Барген, и Эйленгер. Но твой племянник стал первым, кто применил магию против своего соотечественника. Можно даже сказать – ради обогащения. Если быстро проблему не решить, сам понимаешь, чем может закончиться. Сольвейн прислал кляузу в канцелярию. Я пока ее отложил.
Трейт понимал, конечно. Суд, результат которого непредсказуем. Уже очень давно в Иррейе существует закон, запрещающий прямое воздействие магией на невинного человека без прямого согласия. Если Сольвейн упрется (а дури ему не занимать), то юный Роймуш пойдет под суд. Вражда между двумя этими соседями была всегда, но старикам
Пожалуй, его величество предложил самый лучший выход. Брак позволит заключить перемирие очень надолго. Пока живы были старики, об этом нечего было и мечтать. Хотя у Роймуша три старшие сестры — и все законные, их папаша никогда не отдал бы дочь за соседского сына. Теперь все поменялось.
— Мне нужно высочайшее разрешение на применение магии, — вздохнул Трейт. — Если словами не выйдет.
— Разумеется, ты его получишь. И вот что — Сольвейна береги. Он нужен мне целиком. Мальчишка хоть и идиот, но талантливый. А уж со своим племянником разберешься сам.
Трейт кивнул. Все это было понятно и без слов.
Глава 4. Индюк
Несмотря на летнюю пору, в лесу мне не нравилось, и я в очередной раз сообщила об этом брату.
— Не понимаю, как ты мог уйти из замка! Такого я даже от тебя не ожидала!
— Что значит “даже от меня”? — раздраженно отвечал Фредерик. — Я что, по-твоему, совсем безумен?
Промолчала, потому что очень хотелось бы сказать слово и покрепче. Невольно коснулась живота ладонью. Не в моем положении ночевать на постели из еловых веток. Нужно что-то решать.
Не так я представляла свою свободу! Возможно, мне не стоило убегать из дома свекрови. Там хотя бы нормально кормили и был водопровод. И лекарь. А здесь что? Вода из ручья, дичь и хлеб, неизвестно откуда взятый? То есть я, конечно, понимала, откуда — крестьян ограбили, но предпочитала об этом не думать. Пока я не видела грабежей собственными глазами, их не существует.
— Тебе нужно найти для меня дом как можно скорее, — напомнила я Фреди. — Ты же не хочешь, чтобы я потеряла ребенка?
Мое дитя теперь стало для барона Сольвейна самой большой драгоценностью. Несомненно, сильный маг. Наследник. Надежда рода. И лучше было бы, если оно родится под крышей нашего замка. Но увы, силы были не равны. Лазутчики уверяли, что в стенах замка Сольвейн размещен сильный гарнизон. Нам его не взять без помощи союзников. А союзника пока мы не нашли.
— Я напишу Эйленбергу, — воодушевленно вещил братец. — Он точно согласится взять тебя в жены.
Я скрипела зубами и молчала. Не хочу снова быть проданной! Довольно с меня семейной жизни! Женщина в браке совершенно бесправна. Ее удел — молчать, подчиняться и рожать детей. Иногда у меня мелькала крамольная мысль, что можно было бы по-тихому придушить Фредерика и встать во главе рода. Мы с ним — последние законные дети. Особой любви между нами не было никогда. Слишком мы разные. Я росла с кучей нянек как маленькая принцесса, меня бесконечно баловали и наряжали в шелка и кружева — и отчаянно завидовала младшему брату, который постоянно сидел в седле перед дедом и ездил с ним по полям, лесам и деревням. А Фредерик до сих пор припоминал мне, что ему не давали ни сна, ни отдыха. Если он был дома — то бесконечно учился. Читал трактаты по истории магии, занимался с наставниками, фехтовал, стрелял, развивал тело и разум. Между нами говоря, с последним вышло неважно. Хотя на лицо братец, конечно, красив.