Магнолии были свежи

Игнатьева Софья

Мадаленна почувствовала, как что-то тяжелое повисло у нее в груди и каждую минуту грозилось вылиться слезами. Она и так знала, что по сравнению со своими сверстниками выглядит странно, но сама себе в отражении она нравилась. Мадаленна не считала себя красивой, не считала себя даже симпатичной, но ни за что на свете она не пожелала бы другой внешности, не пожелала бы другого носа – без небольшой горбинки, курносого, не пожелала бы глянцевых волос; все черты напоминали ей об Эдварде и Аньезе, и, смотрясь в зеркало, она видела там отца и мать, и за одно это она без страха смотрелась в отражение. Нет,

ее слез Хильда не увидит, и Мадаленна поплотнее сжала губы и сдвинула брови.

– Вот! – воскликнула Хильда. – ну разве с таким выражением лица ты сможешь привлечь хоть кого-нибудь? Мэдди, – она развернула внучку к себе лицом, и Мадаленна постаралась разглядеть странную лепнину на потолке. – Послушай меня. Я говорю это тебе для того, чтобы ты уяснила: ты обязана выйти замуж и составить хорошую партию. Не верь тому, что пишут в газетах, двадцатый век уже давно зовут цивилизованным, и пятьдесят лет назад говорили, что девушке не нужно выходить замуж, чтобы стать счастливой и обеспеченной, но что оказалось? Оказалось, что все это вранье! – торжественно закончила Бабушка. – А тебе с твоим ужасным характером и странным внешним видом найти мужа будет сложнее, чем всем остальным. Ты меня понимаешь? Хорошо, что еще твоя репутация чиста, что белый снег, на это ума у Аньезы хватило. По танцам не бегаешь, на пирсе не болтаешься, и на том спасибо.

– По вашему мне пора выходить замуж? – брякнула невпопад Мадаленна и мысленно закрыла рот рукой; теперь ее ожидала лекция о невнимательности.

– А о чем я твержу тебе последний год, скажи на милость? – рассерженно отозвалась Хильда. – Или ты совсем меня не слушаешь? Конечно, зачем надо слушать бредни старухи, да?! Так вот, милая, не сможешь найти себе мужа, так вини только себя в этом! Вон, Джейн Олливерс, вышла замуж два месяца назад, а ведь она старше тебя всего на месяц.

– Джейн Олливерс познакомилась со своим мужем на танцах. – невозмутимо сказала Мадаленна, поправляя покосившееся зеркало.

Миссис Стоунбрук на минуту замолчала, и Мадаленна усмехнулась – Бабушка наверняка лихорадочно пыталась найти оправдание не то своим словам, не то вероломности Джейн Олливерс, которая вышла замуж не за порядочного, как думала Хильда, парня, а за какого-то легкомысленного человека ведь по мнению миссис Стоунбрук, на танцах знакомились только праздные личности.

– Ну, знаешь ли, – воинственно махнула рукой Хильда. – Не такая уж и блестящая партия, должна тебе сказать. Хотя с ее ростом и умом другого ждать не приходится. На редкость глупая девица, повезло же ее родителям.

– Джейн очень милая и хорошая девушка. – возразила Мадаленна; с семьей Олливерс она общалась не так много, но их дочь всегда была очень мила с ней и даже несколько раз приглашала на прогулку. – И Патрик умный и заботливый молодой человек. Думаю, они будут счастливы.

– Ты слишком много думаешь, Мэдди, и, причем, все время не о том. Лучше бы ты подумала о себе, а не о какой-то Джейн. И вообще, поторапливайся, я не хочу пропустить завтрак, а с тобой я так от голода умереть могу. Ну же, живо, живо!

Об ужасном характере Хильды Стоунбрук ходили легенды по всему Портсмуту, и даже в Лондоне определенный круг людей знал вздорную хозяйку Стоунбрукмэнор. За Стоунбрука ее выдали

в раннем возрасте по меркам Мадаленны, и по поздним начала двадцатого века – Хильде было двадцать один год, когда Эдмунд Стоунбрук увидел красивую девушку на одном из приемов в Белгравии и, не думая, тотчас сделал ей предложение. Свечи, белый фарфор, цветущие сады в мае – все располагало к скорой свадьбе, и Хильда ответила согласием, но вот сама она была куда менее спонтанна в своем решении.

Она не любила своего будущего мужа, но пристально следила за его наследством и вышла в свет как раз тогда, когда скончался один из многочисленных предков милого Эдмунда. Брак мог бы быть идеальным, не люби муж свою жену, но старший из трех братьев Стоунбруков совершил фатальную ошибку, и на его жизни крест поставился сам собой. К удивлению Мадаленны, Бабушка считала свой брак удачным, и жалела только о том, что Эдмунд досаждал так долго ей своими чувствами. Поначалу такая извращенность характера шокировала Мадаленну, но потом все как-то встало на свои места – Бабушка просто не могла быть иной.

– Мэдди, забери почту! – прокричала Бабушка с последней ступени лестницы, и Мадаленна угрюмо кивнула. – И будь добра, пошевеливайся!

Маленький Джорджи уже был тут, около веранды, и с опаской посматривал на приоткрытую дверь – не выйдет ли оттуда старая миссис Стоунбрук и не надо ли будет давать дёра через острые кусты шиповника, о которые он так неудачно разорвал свою куртку в прошлый раз. Но на пороге появилась его любимая мисс Мадаленна, и маленький почтальон просиял от удовольствия – мисс Мадаленну он искренне любил и радовался каждый раз, когда видел ее. Временами он специально выдумывал поводы для того, чтобы незаметно подкрасться к большому дому и заговорить с ней о чем-нибудь, и радушная мисс никогда не отказывала ему в беседе, с интересом слушая рассказы о новом выпуске журнала «Животный мир» и смотря на жука с бронзовой спиной.

– Доброе утро, Джорджи. – улыбнулась Мадаленна и похлопала его по плечу; она бы с радостью его и обняла, но знала, что мальчишки в этом возрасте редко любили подобные нежности. – С новостями?

– Да, мисс Мадаленна! Вот это журнал «Бурда» для миссис Аньезы, и открытки из клуба «Ривьера», а это для мистера Фарбера, письмо от его матери, но мне, наверное, стоило положить его на служебный вход…

– Ничего, я передам. – махнула рукой Мадаленна, забирая увесистый конверт. – Что-то еще есть?

– Да, это для вас, мисс, – заговорщически улыбнулся Джорджи. – Письмо от мистера Смитона, он просил вам передать лично в руки, чтобы миссис Стоунбрук не видела.

– Тогда считай, что справился с этим ответственным заданием и получай вознаграждение. – Мадаленна вытащила из кармана фунтовую бумажку, а письмо положила в потайную складку на платье. – Как у тебя учеба, Джорджи?

– Ничего, по арифметике «хорошо», по английскому тоже. Только вот, – мальчик нахмурился, и Мадаленна быстро пригладила его взлохмаченный хохолок. – По истории ничего не выходит, эта контрольная по Пуническим войнам… Я ее завалил, мисс Мадаленна. – Джорджи поднял на нее свои большие глаза, и Мадаленна едва удержалась от того, чтобы не улыбнуться – хотела бы она, чтобы в будущем у нее был такой же сын.