Магнолии были свежи

Игнатьева Софья

– Разве вы уже проходите такие темы?

– Мистер Сандерс сказал, что мы должны идти вперед.

– Ну раз сказал… Вот что, Джорджи, – она положила ему руку на плечо и ободряюще улыбнулась; Пунические войны были совсем не страшны по сравнению с той взрослой жизнью, которая ждала его впереди. – Я приду к тебе послезавтра и помогу подготовиться к контрольной, хорошо?

– Спасибо, мисс Мадаленна! – обрадовался мальчик и подкинул в воздух кепку, однако радоваться пришлось недолго.

– Мэдди! – голос Хильды был слышен на другом конце поля, и если бы она постаралась, то наверняка смогла бы докричаться и до города. – Сколько еще можно тебя ждать?

– Ой,

мисс Мадаленна, – испуганно зашептал Джорджи и согнулся так, что стал совсем незаметным в зарослях шиповника. – Мне пора идти!

– Да, да, конечно, Джорджи, – Мадаленна отвела колючие кусты, чтобы мальчику было легче проползти и подала ему сумку с почтой. – Передавай привет родителям.

– Передам! – послышался громкий шепот почтальона, и в следующую секунду мальчик бежал со всех ног подальше от страшного дома.

Мадаленна перевела дух и открыла дверь веранды, ей всегда приходилось набираться терпения перед завтраком, чтобы спокойно высиживать нудные трапезы, однако, помявшись немного на ступеньках, она решила зайти с парадного входа. Чтобы к нему подойти, требовалось обойти весь дом, и небольшая прогулка помогала Мадаленне собраться с мыслями и успокоиться.

Пение пересмешника выводило в ее голове приятную мелодию, и она представляла себя не в этом ужасном доме, а где-то в старой Англии, где жили и Беннеты, и Вудхаусы, и все проблемы решались с помощью быстрой руки автора и количества страниц. Она уже почти подходила ко входу, когда от дуба отделилась какая-то тень и начала приближаться к ней. Мадаленна не очень хорошо видела – следствие долгого чтения ночью при сальной свече, – а потому она не сразу смогла разобрать немного приземистую фигуру, но когда из дома раздался очередной восклик Бабушки, Мадаленна уже не волновалась – к ней быстрым шагом направлялся Джон Гэлбрейт, и в этот момент она была почти рада его видеть.

– Здравствуй, Мадаленна, – слегка смущенно проговорил он и помахал в воздухе новым букетом. – Надеюсь, я не помешаю?

– Нет, проходи, ты как раз к завтраку. Тебя долго не было, что-то случилось? – проговорила Мадаленна, отпирая дверь своим ключом. – Что-то с мистером Гэлбрейтом?

– Нет, с отцом все в порядке. – улыбнулся Джон и зачем-то поставил букет в дождевую лейку. – Просто были проблемы с конным клубом. Я разве тебе не говорил?

– Нет.

– Значит, забыл. У нас в университете есть конный клуб, и мы кое-что интересное затеяли… – Джон хотел что-то еще добавить, но его прервал восклик миссис Стоунбрук, и Мадаленна услышала, как к двери поспешила Аньеза.

– Мэдди, это возмутительно! Как так можно долго ходить за почтой?!

– А я точно не помешаю? – прошептал Джон и сделал шаг назад, Мадаленна усмехнулась и помотала головой; бедный Джон, ему еще не доводилось видеть Бабушку в минуты гнева, и если такое произойдет, то у Мадаленна ровно на одного потенциального жениха меньше. Миссис Стоунбрук сама рыла себе яму, и за этим было забавно наблюдать.

– Джон! – Аньеза появилась как раз вовремя и с благодарностью приняла букет. – Очень рада тебя видеть!

– Может быть я не вовремя? – замялся Джон, но, заслышав его голос, крики из столовой внезапно затихли и послышался стук палки.

– Ну что ты, – еще шире улыбнулась Аньеза и взяла его под руку. – Не придумывай, мы очень рады тебя видеть.

– Джон! – миссис Стоунбрук оказалась на удивление проворной, и уже спешила к нему на встречу. – Дорогой, не стой на пороге, проходи! Тебя долго не было, что-то произошло? – она участливо поправила галстук и отобрала букет у Аньезы. – Мэдди, поставь цветы

в воду и не будь такой неповоротливой!

– Да, простите, мэм, я был занят в университете, и не мог прийти… – голос Джона отдалялся от Мадаленны все дальше и дальше, пока совсем не потух за тяжелыми дверями, и тогда она поставила букет в вазу и достала заветное письмо.

Сейчас она была как никогда благодарна Джону; с той минуты как он зайдет в гостиную, Бабушка забудет о существовании своей внучки и вспомнит, если только ей что-то от нее понадобится, но тут Мадаленна могла понадеяться на верность Фарбера – он должен был окликнуть за секунду до того, как тяжелые двери снова распахнулись бы, и на пороге не возник грозный образ Хильды Стоунбрук. Письмо было незаклеенным, и Мадаленна быстро вытащила немного помятую бумагу на свет; мистер Смитон всегда писал письма на необычной бумаге, похожей больше на папирус – он всегда вымачивал ее в кофе или в чае, так ему было интереснее. Мистер Смитон был единственным, кто еще поддерживал интерес к жизни у Мадаленны, и за это она была перед ним в неоплатном долгу.

«Милая Мадаленна, я не смог толком дозвониться тебе; с твоей бабушкой еще раз разговаривать мне совсем не хочется, да и ей, я думаю, тоже, а Фарбер постоянно занимает телефон, но на то он и дворецкий, чтобы постоянно занимать телефонную линию, верно? Поэтому посылаю письмо с Джорджи (кстати говоря, отличный парень). Милая, мне будет нужен твой художественный вкус и тонкий вкус, чтобы закончить наконец подготовку к Фестивалю. У меня, конечно, есть Эйдин, но что-то мне подсказывает, что без тебя я не справлюсь. Помнишь, как ты замечательно развесила те китайские фонарики в прошлом году? А банты из гофрированной бумаги? Просто загляденье! Выручай, дорогая, прошу тебя слезно и умоляю! Да и потом, тебе все же нужно выбраться из этого дома, ведь этой ведьме все нипочем. Между прочим, как там Аньеза? Надеюсь, что еще держится, хотя, поражаюсь тому, как вы еще не сошли с ума от Хильды. Одним словом, жду тебя, дорогая, и посылаю сто поцелуев и одно крепкое объятие!»

– Мисс Мадаленна, – раздался шепот, и одурманенная письмом она не сразу узнала Фарбера. – Мисс Мадаленна, мне кажется, что вас скоро позовут.

– Спасибо, Фарбер. – улыбнулась Мадаленна и сложила письмо обратно.

Мистер Смитон всегда чувствовал, когда она была на грани; понимал, когда ей была нужна крепкая рука старого друга, чтобы не сорваться в пучину и не наделать глупостей, от которых она бы не нашла потом спасения. Она всегда помогала мистеру Смитону с подготовкой к Фестивалю, это была их маленькая традиция, некая тайна, которая их объединяла, и Мадаленна каждый август вот уже семь лет с удовольствием помогала ему украшать теплицы и оранжереи к ежегодному празднику конца осени и начала лета.

Бабушка считала это все ересью, однако Аньеза с радостью разрешала Мадаленне мастерить китайские фонарики и оборачивать деревянные палки оберточной бумагой, а когда у нее было время, она и сама вступала в процесс, как в занимательную игру. Но вот сейчас Мадаленна не была уверена, что Хильда сможет ее отпустить. Обычно они с мамой говорили, что их помощь требуется городскому клубу садоводов и книголюбов, и бабушка с неохотой, но отпускала Мадаленну на целую неделю к садовнику, но в последний месяц Хильда смогла разругаться и с миссис Кингстон, которая отвечала за клуб книголюбов, и с миссис Диксон, которая в свою очередь возглавляла клуб садоводов, и путей отхода стало намного меньше.