Магнолия Паркс
Шрифт:
Он ищет мои глаза.
— Теперь с этим покончено, окей?
— Кристиан...
— Ты должна дать мне покой, Паркс, — качает головой, его взгляд суров. — Дай мне разлюбить тебя.
Киваю, более растроганная, чем должна быть. Мне страшно, что я теряю его.
— Ты больше не будешь моим другом?
— Я всегда буду твоим другом, — Кристиан смотрит на меня. — Однако я не был твоим другом уже три года.
Опускаю глаза от стыда. Не знаю, как поспособствовала тому, что он до сих пор меня любит. Мы же никогда и не зависаем только вдвоем, Генри всегда с нами. Обычно. Иногда мы переписываемся,
— Отныне, — он снова ищет мои глаза, — не спрашивай у меня то, о чем ты не спросила бы у Джоны.
Я грустно киваю.
— Мне жаль... не знаю, что не так со мной, я...
— Я позволил тебе, — пожимает плечами. — Мы могли бы поговорить об этом три года назад, но не сделали этого, потому что я не хотел. Любить тебя было хорошим оправданием не любить никого другого.
— Ты любишь ее? — я спрашиваю не из-за ревности.
Он кивает, садясь на кровать.
— Да.
Я слегка усмехаюсь: — Повезло ей.
— Эй, — он указывает на меня, прищурившись почти игриво. — Хватит этого дерьма, теперь между нами с тобой только бизнес.
— Я бы так сказала и Джоне, — морщусь я, защищаясь.
— И как ты себе это представляешь? Это же совершенно неуместно, — пожимает плечами. — Его сердце уже мертво.
Смотрю на него несколько секунд.
— Я люблю тебя, — говорю ему. — Ты ведь это знаешь?
Он смотрит прямо перед собой, кивает два, три, четыре раза.
— Да, — он смотрит на меня. — Только, к сожалению, не так, как я люблю тебя.
— Когда-то любила, — напоминаю ему, не знаю, зачем.
Он кивает снова, размышляя об этом.
— Но не так, как любишь его.
Он кладет руку мне на колено и сжимает его.
В этом есть ощущение завершенности. Как будто мы в конечном итоге закрываем раздел наших давних отношений.
Как много раз нам суждено влюбиться... — в который раз это приходит мне в голову.
Некоторая любовь, как наша, похожа на разрушительные шары в стеклянных домах. А разрушительным шарам не место в стеклянных домах, так же как мне не стоило любить Кристиана так, как я когда-то его любила. Но иногда такие виды любви удерживают тебя на плаву, когда ты тонешь. От некоторой любви телефонная будка может запотеть в дождливый день, и вы почувствуете себя менее одиноким, чем до того, как коснулись губ.
Он оставляет в прошлом все, что было между нами, как и положено. Я давно должна была позволить ему это сделать. Однако мне будет не хватать Кристиана в свои дождливые дни.
Он встает и идет к двери, замирает и оборачивается.
— Не облажайся, Паркс. А то я больше тебе не прощу.
54.
Она примостилась у одной из стен, поджав ноги под себя. На ней какой-то красный клетчатый костюм — не знаю, как описать, но она девушка моей мечты в любом наряде. Все, что бы Паркс ни надела, я хочу стянуть с ее тела. Звучит сексуально, возможно, отчасти так и есть, однако я просто хочу видеть ее полностью. Не желаю, чтобы что-то, даже одежда, разделяло нас. Блять. Последние дни нас разделяет слишком много всего.
Подхожу и молча сажусь рядом. Странно, ведь я честно пришел сюда, не ища встречи с ней. Хотя может и надеялся столкнуться? Не знаю, просто это не только ее место, оно и мое тоже. Сюда мы ходили подростками, когда нам надо было подумать.
Восточная Церковь Святого Дунстана.
Я не могу прийти туда, не думая о ней, но, впрочем, о чем бы я еще думал?
Паркс смотрит на меня, ожидая. Итак, мой ход.
Как и всегда. Качаю головой.
— Ты вообще представляешь, каково это — любить кого-то и быть вынужденным смотреть на то, как все вокруг тоже влюблены в этого человека?
Она долго и пристально смотрит на меня, ее глаза полны печали.
— Представляю.
Вздыхаю.
— Тогда почему мы, чёрт возьми, не вместе, Паркс?
Она ничего не говорит, просто смотрит прямо перед собой, вытягивая ноги вперед, болтая ими в воздухе. Это несправедливо. Я люблю ее ноги. Интересно, она делает это намеренно, чтобы отвлечь мое внимание?
Сейчас меня бы это не удивило.
Если бы вы сказали мне, что она мастер манипуляции, или, не знаю, ведьма, пожалуй, я бы, наверное, почувствовал облегчение.
Облегчение, ведь могу быть таким помешанным на Магнолии не только из-за того, что моя любовь к ней неотвратима.
То, как мы сидим сейчас, — плечом к плечу, моя рука лежит на бетоне за ее спиной, она опирается на меня, даже не осознавая этого, — вот такие мы есть.
И всегда такими были.
Я оборачиваюсь к Паркс, вдыхаю ее аромат. Тот же, что и всегда.
Если она когда-нибудь уйдет от меня навсегда, я буду принимать ванны с Gypsy Water, чтобы иметь возможность заснуть ночью.
— Кристиан сказал, что собирается поговорить с тобой...
Она кивает.
— Говорил?
Я смотрю на нее, ожидая подробностей, но Паркс молчит.
— Что он сказал? — спрашиваю. Она пожимает плечами.
Я хмурюсь.
— Что это значит? — я так же пожимаю плечами.
Магнолия снова пожимает плечами.
— Не хочу рассказывать.
— Ты не хочешь рассказывать? — я моргаю несколько раз, а потом вспыхиваю, словно от прилива жара. — Какого черта, Магнолия, что он сказал?
А тогда ее взгляд становится странным. Я узнаю его. Так же она смотрела на Марс, когда та заливала ей о том, что Паркс приводила меня домой, ведь ни одному не позволено ругать меня, кроме нее.
Те ночи были моими самыми любимыми, потому что она хватала меня за руку, тянула в свою комнату, захлопывала дверь и прижимала меня к ней, притворяясь, что мы трахаемся, просто чтобы позлить Марс. Но это всегда означало, что она трогала мое тело повсюду, больше, чем нужно было, и позволяла мне держать ее рядом под видом обмана, но сам обман был маской.