Магнолия Паркс

Джесса Хэйстингс

Каждый раз, когда Марс ее отчитывала, Магнолия смотрела ей прямо в глаза со взглядом «пошла ты, наблюдай, как я наброшусь на него», и сейчас у нее такой же взгляд, она машет ногами, разрушая мои внутренние запреты всё сильнее с каждой секундой.

Смеривает меня взглядом.

— Я скажу тебе, что он сказал, если ты расскажешь, почему сделал это.

Блять.

Я вздыхаю.

— Я уже всё сказал.

— И я сказала тебе, что не верю, — огрызается со скоростью света. — Я не верю тебе.

Пожимаю

плечами, стараясь сохранять равнодушное выражение, ведь сейчас мне просто не до этого.

— Это не моя вина.

Паркс качает головой, стряхивая боль, которую причинило мое безразличие. Вижу, как это отражается на ее лице, наполняя те озерные глаза, в которых я готов плавать вечность, если бы она позволила. Какого черта Магнолия не позволяет?

— Хорошо, — говорит вызывающе. — Скажи с кем.

Я качаю головой.

— Нет.

— Почему?

Я смотрю на нее широкими и умоляющими глазами.

— Потому что будет только хуже.

Она качает головой, как будто ей лучше знать.

— Не может быть хуже, чем неизвестность.

— Нет, может, — говорю. — Ты будешь знать лицо. Что почти невозможно игнорировать, ведь я постоянно думаю о вас с Томом. Раньше думал о нас с тобой, когда засыпал, а теперь вижу тебя только с ним.

Я качаю головой, пытаясь выбросить этот образ из головы. Её лицо меняется от того, как я это говорю. Струны ее сердца прогибаются от выражения моего лица. Но это сострадание молниеносно, затем Магнолия проявляет свое упрямство и продолжает копаться.

— Я тебе не изменяла.

И технически это правда (технически), но как же бесит, что она решила это сказать прямо сейчас.

— Ты издеваешься надо мной, Паркс? — смотрю на нее дикими глазами. — Какого черта мы об этом говорим? Снова. Это разговор не о том, как я облажался, а о твоем колоссальном факапе. С моим лучшим другом. Который влюблён в тебя.

Она хмурится. Не знаю, на что именно. На мою злость? На то, что её поставили на место? Или на то, что он её любит?

— Ты должна знать, — смотрю на неё осторожно.

Пытаюсь прочитать её выражение лица, делая так, чтобы мне было невозможно врать, потому что мне нужно знать.

— Ты знала?

Она смотрит на меня несколько секунд, а потом ее глаза становятся особенно грустными. Магнолия кивает. С виноваты выражением лица.

— Какого черта, Паркс.

Я отталкиваюсь от стены и начинаю наматывать круги.

Магнолия вскакивает за мной. Ведь когда я двигаюсь, она начинает двигаться следом.

— Ну, у меня было подозрение, — Паркс звучит немного встревоженно. — Я не спрашивала.

Бросаю на нее пристальный взгляд.

— А тебе и не нужно было.

Она тянется ко мне.

— Он мне только друг.

И, пожалуй, впервые за всё время я вырываю руку и смотрю на нее с невыразимой

болью в глазах.

— Ага, правда, ты ему больше чем подруга, разве не так?

— Бидж, это не моя вина! Я никак не способствовала этому, — смотрю на нее недоверчиво. — Правда! — она отчаянно трясёт головой.

— Когда у тебя проблемы, но не можешь связаться со мной, кому ты звонишь?

— Тому, — говорит она быстро.

— Нет, — качаю головой. — До Тома. Последние два года. Кому ты звонишь?

Магнолия опускает взгляд и отводит глаза.

Я указываю на неё.

— Генри был твоим лучшим другом с четырех лет, это просто пиздец, Паркс... — качаю головой, — ...что ты бы звонила Кристиану, а не ему, — я чувствую себя оправданным.

Качаю головой снова.

— Ты не относишься к нему так же, как к Генри и Джо.

Магнолия отвечает: — Потому что он не такой, как они. У нас есть история.

— Ага, а чья это вина? — презрительно огрызаюсь.

Она смотрит на меня, её глаза такие широко распахнутые, что при моргании веки едва касаются друг друга.

— Твоя!

— Моя? — переспрашиваю. Так громко, что люди вокруг начинают пялиться, возможно, я даже замечаю телефон или несколько вспышек. — Я заставил тебя переспать с моим лучшим другом?

Теперь она кричит. По-настоящему кричит.

— Мы никогда не спали вместе!

— Никогда? — переспрашиваю громче.

— Никогда, — повторяет.

Я смотрю на нее.

— Тогда что это за чушь про оргазмы, а?

Она озадаченно смотрит на меня.

— Бидж, ты более сексуально активен, чем я, думаю, ты сам догадаешься.

Я провожу руками по волосам, стараясь не рассмеяться с ее слов, ведь не хочу, чтобы Паркс получила преимущество. Мне так редко выпадает давать ей отпор в ссорах, что я так быстро это не отдам.

— Где тут моя вина?

Она смотрит на меня: голова склонена, челюсть сжата, глаза печальны.

— Ты издеваешься надо мной? — кричу. — Я заставил тебя это сделать? Потому что ты разорвала наши отношения...

— Ты переспал с другой!

— Один раз, один, Паркс! И я пришел к тебе, и рассказал сразу. Это была ошибка, я облажался. Но это было только один раз.

— А сейчас сколько уже раз?

Я стону и гневно смотрю на нее. Мы ходим по кругу.

— Отвечай, — говорит, задрав нос. — Сколько уже раз?

Я качаю головой.

— Прекрати.

— Говори, — она хватает меня за руку, чтобы заставить смотреть на неё.

Я вырываюсь из её хватки.

— Нет, Паркс...

И меня это достало. Я не могу больше обсуждать это. Я не могу каждый раз говорить ей, что сделал это потому, что хотел. Это разрушает меня, это разрушает её, и она хочет получить от меня ответы, которых я никогда, никогда ей не дам.