Махтумкули
Шрифт:
Всадники между тем спешились. Седобородый джигит раздувал костер. Атаназар, чертыхаясь, возился с тугим узлом хурджуна. Кони мирно щипали блеклую осеннюю траву.
Стоя за деревом, Тархан хотел окликнуть Атаназара. Потом передумал и, озорничая, с криком: "О Али!.. Помоги Али!" — выскочил из леска. Атаназар схватился за ружье. Белобородый поднялся, обнажив саблю.
— Эй, герой, не залей кровью вселенную! — закричал Тархан, подбегая.
Друзья крепко обнялись, Атаназар шутливо упрекнул:
— Разве можно так пугать людей, которые и без того напуганы?..
— Здравствуйте, яшули! вежливо поздоровался со стариком Тархан.
— Это Сапар-ага, — пояснил Атаназар, снова берясь за хурджун. — Он из нашего аула, но ты его не знаешь. Тебя еще на свете не было, когда он в плен к кизылбашам попал… Вот чертов узел! Кто только тебя завязывал!..
— Ты же, наверное, и завязывал, — усмехнулся Сапар и обратился к Тархану: — Случайно, сынок, не встречался тебе поэт Махтумкули?
— Нет, — с сожалением сказал Тархан. — А разве с ним что-нибудь случилось?
— Кто знает… Одному аллаху ведомо. Когда мы из крепости вырвались, его никто не видел. Хорошо, если не попал в руки кизылбашей. Нас освободил от цепей, а сам… С какими глазами мы появимся в ауле? Я готов назад возвратиться, чтобы его выручить!
Атаназар, справившийся наконец с узлом, заметил:
— Что толку будет от вашего возвращения? Лишними рабами кизылбашей только порадуем. Надо быстрее в аул возвращаться и, если он еще не вернулся, сообща думать, как его выручить.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Тархан.
— Поесть, попить чаю и трогаться в путь.
— А больше никто сюда не придет?
— Сегодня, друг мой, каждый сам ищет себе дорогу. Не припомню случая, чтобы нас так крепко расколотили кизылбаши! Что-то здесь не то. Сапар-ага говорит, что прошлую пятницу к Шатырбеку приезжал Абдулмеджит-хан со своими нукерами. До самого вечера барабаны били музыка играла. Ясно, что не заблудился хан.
— Верно, сынок, — подтвердил Сапар. — Шатырбек имеет за спиной какую-то поддержку. Совру, если скажу, что видел регулярное войско, но Абдулмеджит-хана своими глазами видел — он целый день просидел с Шатырбеком. Его нукеры пировали и пили вино. И еще одного видел — начальника сарбазов Селим-хана. По-моему, он покинул крепость не вместе с Абдулмеджит-ханом и где-то неподалеку были его сарбазы…
Он склонился к костру.
Раскладывая на дастархане лепешки, Атаназар спросил:
— Ты один, Тархан?
— Нет, — шепотом ответил Тархан.
— Кто?
— Пойдем, со мной… Пока Сапар-ага чай готовит, я тебе покажу кое-что!
— Не шепчитесь, ребятки! — добродушно сказал Сапар. — Ступайте по своим секретным делам, только к чаю не опаздывайте!
Шагая рядом с Атаназаром, Тархан спросил:
— О сердаре ничего не слышно?
— А что с ним случится? — равнодушно ответил Атаназар и вдруг резко остановился. — Постой! Ты почему сердара вспомнил? Уж не Лейла ли с тобой?
— Нет, — сказал Тархан, в глубине души удивленный проницательностью друга. — Лейла далеко.
— Хитришь?
— Нынче все хитрят.
— Кто
— Придешь — увидишь.
— Женщина или мужчина?
— На что мне мужчина сдался?
Атаназар шутливо толкнул Тархана в плечо.
— Вот хитрюга, а! Всех обскакал! Другие о животе своем заботились, а он и о добыче не забывал! Ну, если в такой передряге тебе что-либо стоящее попало, снимаю перед тобой свой тельпек! И как это ты ухитрился?
— Как говорили в старину, когда аллах дает рабу своему, он кладет на пути его.
— Хорошенькая?
— Как частица луны!
Переговариваясь, друзья добрались до полянки. Окинув ее взглядом, Атаназар воскликнул:
— Эге, брат, да ты тут, гляжу, всерьез расположился! Отличное местечко для любви! Думаю, если бы поделили все богатства земли, все равно нам лучше не досталось бы.
Тархан громко крикнул:
— Эй, невеста, выходи из дому! Гостя встречай!
И заглянул в шалаш. Атаназар пытался рассмотреть, кто это сидит в шалаше, с головой, укутанной мужским халатом.
— Гелин-джан! Как сидишь! — смеясь, Тархан потянул с Лейлы халат. — Ну-ка открывай свое лицо! Покажи нам, кто ты есть!
— У кого же такая маленькая рука, как не у Лейлы! — прогудел Атаназар и густо захохотал.
Лейла снова съежилась под халатом, но Тархан с мягкой настойчивостью снял его с молодой женщины.
— Теперь уже нечего прясться, Лейла-джан! У Атаназара взгляд, как у орла, сквозь халат тебя разглядел!
Лейла смущенно отворачивалась, пряча лицо.
— Ладно тебе! — вступился за нее Атаназар. — Иди-ка сюда!
Они отошли в сторону.
— Какой ты счастливый человек! — улыбаясь, сказал Атаназар. — Тебе везет, как филину. Помнишь, ты говорил: "Поцеловать один раз — и умереть?" Ну, а что теперь еще желаешь?
— Пока ничего, Атаназар-джан, — ответил Тархан. — Но есть одна мечта.
— Достигший брода достигнет и берега. Знаю, о чем ты мечтаешь!
Лейла подсматривала за ними в щелку между ветками шалаша. Она напряженно вслушивалась, но слов разобрать не могла. Понимая, что речь идет о ней, пыталась догадаться… Вот Атаназар что-то сказал Тархану. Тот отвечает ему. Смеются. Нет, хорошо смеются, не обидно!
Она невольно сравнивала их: очень похожи на братьев. Оба — рослые, широкоплечие, Тархан даже чуточку пошире в плечах. Но о чем же они все-таки говорят? К какому решению придут?
Закат, пылавший в полнеба, угасал. Острые пики горной гряды медленно теряли свои четкие очертания, расплывались в поднимающейся из ущелий мгле. Но хаджиговшанцы, собравшиеся на окраине аула, не торопились расходиться по домам. Весть о разгроме уже облетела всю округу. Вчера многие из джигитов, потрепанные и прячущие глаза, вернулись в аул. Судьба остальных была неизвестна. И люди высматривали силуэты всадников, которые должны были появиться со стороны Гапланлы. Кто ждал отца, кто — брата, кто — друга. Даже детишки, обычно непоседливые и шумливые, притихли, усевшись поблизости от взрослых.