Максим Дегтярев
Шрифт:
— Почему вы оказались в «Минититане»?
— Это было необдуманное решение. У ваших кораблей никуда не годный ИИ. У того корабля ИИ полностью вышел из строя перед стартом, на ремонт уже не оставалось времени, и я вызвался повести корабль. Я когда-то был пилотом, и я один из немногих, кто разбирается в вашей технике.
— С помощью генетических модификаций вы продлеваете себе жизнь. Вы замораживаете умирающих, а кого-то переводите, так сказать, в цифровой формат. Кажется, ваше общество поставило перед собой задачу добиться личного бессмертия.
— Это единственно важная задача, которая может
— Похоже, природа против. Модификация генома привела к тому, что вы не может иметь детей.
— Да, поэтому мы теперь больше склоняемся к другому пути. Вы назвали его «цифровой формат». Это не совсем точно, ибо разум не дискретен, но я не против и такого названия.
— Как вы относитесь к решению ваших соплеменников уничтожить корабль вместе с вами? Из ваших слов я поняла, что эолийцы очень ценят жизнь. Видимо, у них осталась ваша копия. Или нет?
— Нет. Копирование квантовой схемы разума невозможно без разрушения оригинала. Поэтому может существовать только одна копия личности. Если бы корабль взорвался вместе со мной, я бы погиб полностью, навсегда.
— Вы не считаете, что с вами поступили жестоко, несправедливо?
— Мне хочется верить, что они открыли огонь только после того, как поняли, что вы забрали меня с корабля.
Долорес рассказал ему всю эпопею с самого начала: контрабандный груз, погоня, два взрыва от нас, засада из обломков от Эола, столкновение с одним из обломков, экспедиция внутрь, быстрая эвакуация и тридцатикилотонный залп, превративший корабль в стальной и уже запеченный фарш.
— Обломками они хотели отпугнуть вас. Потом они бы приблизились и забрали меня.
— Ну, если вам хочется в это верить… — развела руками Долорес.
Она начала рассказывать о грядущей галактической катастрофе, но Кухрум прервал ее, сказав, что уже раз пять все это слышал от Говарда. Он не понимает, о какой катастрофе идет речь и не видит причины, по которой эолийцы не могли бы доставить нам «Скаут».
Видел ли он когда-нибудь Пауля Клемма или Роша Мореля?
Нет, он не видел ни того, ни другого.
— Вас так мало, — размышляла вслух Долорес, — но вы так сильно опередили нас. Д-корабли, генная инженерия, цифровое сознание… как вам это все удалось?
— Наши ученые изобрели супермозг, который отвечает на любые вопросы. Это сэкономило нам массу времени. На вашем языке такое устройство называется, кажется, оракул…
Лицо девушки окаменело. Кухрум интерпретировал выражение ее лица, по сути, верно, потому что быстро пошел на попятную:
— Наверное, мой переводчик не точен. Не оракул, а мощный компьютер — мощнее ваших, я имею в виду.
Для совещания мы потребовали себе отдельный карцер.
Долорес погорячилась, пообещав Кухруму скорое освобождение. Теперь она проклинала себя за гуманизм, и думала, как бы взять свои слова обратно. Роль доброго следователя она уже застолбила, поэтому варваром, не умеющим держать свое слово, должен был стать я.
— Аграбхор не знает о твоем легкомыслии, — сказал я, — он предложил «Скаут» в обмен на Кухрума. Предлагаю потребовать еще и Роша Мореля. Пока я веду переговоры с Охором, попробуй разговорить Кухрума насчет оракула.
Она признала, что иногда я говорю дело. По моей просьбе Говард написал письмо Аграбхору, в котором попросил принять нас двоих. Положительный ответ пришел через пятнадцать минут. Я заправил флаер, и мы вдвоем полетели в Эол-Сити. Долорес осталась с Кухрумом. Мне показалось, я понял, почему эолиец начал с ней разговаривать. Дело не только в ее обещаниях. Для эолийца, пусть и в теле робота, она была женщиной, способной дать им детей. Это обстоятельство поднимало ее на высокую ступень, делало существом особым. Имело смысл послать ее на переговоры с Аграбхором вместо меня. Было бы интересно понаблюдать за его реакцией. Но разорваться Долорес не могла, а мне не хотелось оставаться без работы. Тем более что предложение эолийца адресовалось непосредственно мне.
— Как вы думаете, почему мне? — спросил я Говарда, после того как справился со взлетом и включил автопилот.
— Потому что вы не на службе. Вы полностью руководствуетесь собственными мотивами. Он знает, что если вам понравится его предложение, вы достанете Кухрума, в чьем бы он ведении не находился, и доставите ему. Долорес и Эдвардсу надо десять согласований, чтобы принять подобное решение.
— Когда он успел меня изучить?
— В прессе ваше имя упоминалось в связи с погибшим «Минититаном». Но мне кажется, он знает о вас давно. В его голосе чувствовалась злость, копившаяся не один день. Это же объясняет, почему ему известно о нашем сотрудничестве.
Чем дальше мы отлетали от южной базы, тем чаще я посматривал на ПУПС: пульт управления позиционирующим спутником. На самом деле это название — эвфемизм от начала до конца. На небольшом экране пульт показывал наш корабль и все более-менее значительные объекты в радиусе до тысячи километров. Если я сочту какой-нибудь объект опасным, мне достаточно ткнуть в него пальцем, чтобы спутник, не переспрашивая, выпустил по цели высокоэнергетический импульс. Полковник так долго убеждал меня пользоваться ПУПСом осторожно, что я хотел совсем от него отказаться, но Долорес сказала, что отпустит меня только с этим прибором. К счастью, мне не пришлось им воспользоваться.
Их дымки показалась кромка северного континента. Я взял западнее, чтобы избежать трафика над Прима-Домной. Мы обошли город и подлетели к Эол-Сити со стороны заходящего солнца. Купол сверкнул кислотной фиолетовостью, и мой взгляд невольно остановился на ПУПСе. Его экран оценивал купол как объект повышенной угрозы. Я полагаю, эта «повышенность» была в ПУПСе предустановлена.
Путь в комнату переговоров был знаком мне по рассказам Говарда. Чувствуя себя здесь завсегдатаем, он объяснил, как быстрее надеть верхний одноразовый комбинезон, который здесь выдавали всякому прибывшему человеку.