Малая земля
Шрифт:
И он разбил ее прикладом автомата.
Забрав все патроны и гранаты, матросы покинули окоп.
Лычагина и других матросов разыскали быстро.
Кайда дал Лычагину флягу с вином, а когда фляга опустела, роздал всем гранаты.
Выслушав Кайду, Лычагин невесело покачал головой.
— В дурацком положении мы, братки. Кругом немцы. Причалы в их руках. Как оно обернется дело этой ночью? Бабушка надвое сказала. Немцы дерутся за Новороссийск всеми зубами. Оно и понятно. Город — главный опорный пункт ихней «Голубой линии».
За эти дни Лычагин так похудел, что стал казаться еще меньше ростом. Щеки ввалились, на них отросла щетина непонятного цвета, нос заострился, а глаза запали. Обмундирование превратилось в грязное лохмотье. Впрочем, вид у остальных был не лучше. Кайда обмотал ботинок с отлетевшей подошвой проволокой и бинтами. Ходить в таком ботинке неудобно. Поневоле приходится ковылять. Пришлось забинтовать и вывихнутый палец на правой руке.
Обвел Лычагин всех вопросительным взглядом и вздохнул:
— Что предпримем? Мое мнение такое. Выберем укромное местечко, до полночи отдохнем. А там посмотрим, как развернутся события. Может быть, под утро придется прорываться. А куда — потом решим.
Так и порешили. Нашлось такое место, где без риска можно расположиться. Лычагин поставил Кайду часовым.
— Ты вроде покрепче. Через полчаса разбудишь Лысова, а потом он меня.
Матросы уснули сразу как убитые. Кайда притаился У стены, держа наготове автомат и всматриваясь в темноту. Стрельба на какое-то время утихла, а это еще больше настораживало. Он вглядывался в темноту, пытаясь угадать, что в ней таится. При вспышках ракет виднелись перебегающие темные фигуры. Кто они? Куда перебегают? На сердце было тревожно. Что принесет завтрашний день? Кайда — опытный десантник, он знал, что под покровом темноты идет перегруппировка, накапливаются силы для нового удара. Чей удар окажется крепче?
Когда Кайду сменили, он лег между камнями, прижав автомат к груди. Закрыл глаза и сразу почувствовал слабость во всем теле.
И в этот миг кругом загрохотало, огненные зарницы засверкали над бухтой. Затявкали, захлебываясь от ярости, пулеметы, затрещали автоматы. В гуле взрывов явственно слышался рев моторов и катеров.
Все матросы вскочили. Вскочил и Кайда. Ворча, стал тереть глаза, которые не хотели открываться. Несколько минут молча смотрели на происходящее. Каждый понимал, что высадились новые десантники, что это, может быть, решающий бой, от которого зависит судьба города.
— А мы что — спать в это время будем? — нарушил молчание Лычагин.
— Какой там сон, — отозвался Кайда. — Поддержать ребят надо.
— Вот это мужской разговор. Итак, братва, мы должны помочь. Как? Мое мнение такое. Немцы, конечно, будут подбрасывать к берегу подкрепления. Мы у них в тылу. Вон видите те развалины, — он указал рукой в сторону дороги, где находился разрушенный дом. — Там засядем. Мимо нас будут
— Генеральская у тебя голова, — похвалил Копотилов. — Отлично задумано.
— А если нас окружат? — задался вопросом Максимов.
Кайда усмехнулся, положил ему руку на плечо:
— Иван, ты что — только проснулся? Да мы уже которые сутки в окружении. Или ты не замечаешь?
Максимов посмотрел на него сначала с недоумением, потом его лицо расплылось в улыбке.
— А ведь и верно. В голове винтики развинтились.
— Двинулись, — сделал знак рукой Лычагин…
Прошло более часа, как они сидели в засаде. Но ни один немец не проходил мимо — ни на передовую, ни с нее. Кайда, лежавший поблизости от Лычагина, пробурчал с недоумением:
— Непонятно что-то.
— А мне понятно, — сказал Лычагин. — Нет, стало быть, у них резервов.
— Тогда чего же лежим?
— Помолчи. Кажись, кто-то бежит.
На дороге, со стороны порта, показались немцы. Их было не меньше взвода. Они шли торопливо, пригнувшись. Задние на какой-то миг поворачивались и стреляли из автоматов короткими очередями.
— Эти наши, — сказал Лычагин и нажал спусковой крючок.
Не ожидавшие нападения с тыла, гитлеровцы заметались. Шесть матросских автоматов уложили их всех на дороге.
— Так-то вот, браток, — заметил Лычагин, повернувшись к Кайде. — А ты говорил, чего лежим.
— Драпают, выходит, — сказал Кайда.
— Выходит, что так.
Какую-то минуту спустя, делая перебежки, показалась еще одна группа. Кайда уже хотел нажать спусковой крючок, как Лычагин крикнул:
— Это свои. Не стрелять.
Поднявшись из-за укрытия, он радостно закричал:
— Эй, братки! Смелее продвигайтесь!
— А ты кто такой? — раздался настороженный голос.
— Мы куниковцы. Третьи сутки тут.
— Выходите, посмотрим.
Матросы поднялись и вышли на дорогу. Им навстречу шагнули двое — офицер и солдат.
— Вы стреляли? — спросил офицер.
— Мы, — ответил Лычагин, кивнув в сторону убитых гитлеровцев. — Наша работа.
— Молодцы! Вы здорово помогли нам. Спасибо. — Офицер крепко пожал ему руку.
Тут подошли остальные солдаты. Они жали руки матросам, обнимали.
Офицер спросил Лычагина:
— Как тут обстановочка?
Лычагин показал рукой вдоль дороги.
— Метров двести можно продвинуться, как говорится, без греха. А дальше не знаю. — И спросил в свою очередь: — А как обстановка вообще? Мы тут ничего не знаем.
Офицер ответил, В эту ночь в помощь стрелковому полку подполковника Каданчика высажен еще один полк. Причалы опять отбиты у немцев. Полк занял электростанцию, цементный завод. Сопротивление немцев ослабевает.
Несмотря на темноту, Кайда разглядел, сколько звездочек на погонах офицера. Спросил:
— Товарищ капитан, а как наш батальон?