Мальчик нарасхват

Скромный эксплуататор

– Что, снова разочарован? За год я не слишком изменился, правда? Какой был тряпкой, зацикленной на своих проблемах, так ею и остался.

Выражение лица Славы неуловимо поменялось, но продолжило оставаться таким же каменным. На меня он не смотрел. Меня это задело. Мысли, которые я копил и оттачивал целый год, начались рваться изо рта помимо моей воли:

– «Тебе нет дела до моих планов, до моих чувств», - передразнил я молчащего брата, искажая голос. – Чего же ты так удивляешься? Должен же помнить свои слова год назад. Нет? А я вот помню. Отлично, каждую фразу. Пересказать?

Слава

снова не ответил, но в глазах прочиталось явное желание набить мне рожу, - и я не сомневался, что он сделает это в свое время, но остановиться уже не мог.

– Ты так душевно в тот раз говорил, что мне просто не хочется тебя расстраивать, доказывая обратное. А то вдруг еще выставлю тебя не в лучшем свете: окажется, что ты был не прав. Или вовсе лгал. А ты ведь у нас идеальный человек: честный, добрый, неравнодушный к своим неблагодарным родственничкам-свиньям! Мама – пьянь, папа – тиран, а брат – бестолковая сопливая девчонка. И как тебя угораздило в такой семье уродов родиться? Прямо насмешка судьбы!

Раздраженно цокнув, всплеснул я рукой и замолчал, вспоминая, что еще не сказал. Спустя небольшую паузу Слава процедил:

– Это все?

По его очень терпеливому лицу было видно, что если я продолжу свою гневную триаду, то терпение парня все же даст слабину, и он мне либо действительно врежет, либо начнет делать ответные выпады, что не было мной предусмотрено, когда я злопамятно придумывал себе речь, чтобы высказать ее при встрече с братом.

Расценив мое молчание по-своему, Слава с тем же каменным лицом захлопнул крышку ноутбука и резко встал. Ни разу не взглянув на меня, он вышел из кухни. Спустя несколько минут хлопнула входная дверь.

Нетерпеливо поерзав на стуле, опустил кружку с громким стуком на стол. Пнул с досады ближайший стул, на котором недавно сидел Слава. Эмоции во мне еще бурлили, а выплеснуть их было не на кого. Не пойдешь же на Наташу орать, - она, практически незнакомая женщина, мне ничего не сделала, да и выгнать за подобные концерты может запросто. Оскорбленный до глубины души Слава свалил. Надеюсь, надолго. А мне теперь куда податься, что делать, чтобы выпустить пар?

Прислушался к тишине. Видимо, коротать остаток дня мне придется в одиночестве. Идти на встречу к Алине в таком паршивом расположении духа мне не хочется. Закусив губу от еще не остывших чувств, настрочил однокласснице короткое смс, что не смогу сегодня прийти.

Сидеть на месте больше не мог. По крайней мере, здесь, когда свежие воспоминания о ссоре не давали мне покоя. Отодвинув стул, встал. В полупустой комнате с немым телевизором мне легче не стало. Даже когда я ополоснул лицо ледяной водой и глубоко вдохнул и выдохнул пару раз, чувство неудовлетворенности, какого-то непонятного разочарования и досады, не прошло.

Тогда я понял, что мне просто не хочется находиться в этой квартире. Именно сейчас, пусть и без Славы. Наверняка последний ушел куда-нибудь за тридевять земель. Он когда злится, всегда бегать до изнеможения начинает, чтобы сил на злость не осталось. Наверняка эта его привычка осталась.

Подумав, осведомил Наташу, что я пошел гулять. Та согласно кивнула мне головой, сказав, что дышать свежим воздухом полезно, и закрыла за мной дверь. Сам же я никуда

гулять не пошел, ясное дело. Спустился на несколько пролетов ниже и, плюнув, уселся прямо на грязную ступеньку лестницы. Сырость подъезда, холод под задницей, тишина и уединение должны были меня успокоить.

========== Глава 23 ==========

POV Артема.

Медленно пошевелил пальцами ног, заметив на большом пальце левой ноги небольшую мозоль. Обувь, от которой я избавился некоторое время назад, сиротливо валялась лесенкой ниже, дожидаясь, когда я снова засуну в нее ноги. Меня совсем не волновало, что ступни вскоре стали практически черными. Зато грязная ступенька приятно холодила кожу, - сидеть в кроссовках оказалось очень жарко.

Я действительно успокоился. Но теперь мне стало немного грустно, да и злость, малая часть которой все же осталась, была направлена по большей части на самого себя. И почему я вечно такой несдержанный? Даже стыдно как-то.

А еще я, видимо, злопамятный. Вспомнил ссору годовой давности и вспылил, выплеснув обиду, которую копил столько времени. Хотя… год, наверное, это не так уж и много. Некоторые не общаются и ведут холодную войну и по пять и по десять лет. А год – это что? Это так, ерунда.

Но для меня держать обиду такое количество времени очень долго. Дуться в сторонке я могу максимум неделю, может, чуть больше. А тут целый год!

Но ведь и ссора была не пустяковая. И Славина вина здесь, конечно, есть. Не спорю, я тоже виноват перед ним, но если бы он выбирал более мягкие выражения в тот раз, возможно, не было бы этой паузы с год.

Что же тогда случилось? Да много чего. Брата даже можно оправдать: он просто не выдержал всей этой нагрузки, которая свалилась на его плечи. Вот и получилось так нехорошо.

Мама тогда еще не пила. То есть пила, конечно, но только по праздникам и в умеренных количествах. Была несколько иная проблема: родители часто ругались. По-моему, сначала из-за какого-то кредита, а потом из-за подозрений в изменах.

Я же со своей кислой, униженной хуже некуда рожей тоже вряд ли как-то ободрял и внушал надежду в светлое будущее. Наверняка шугание Олега не входило в приятное времяпрепровождение Славы. А я это не замечал, находя спасение в братской защите.

Сказать честно, тот день, когда мы с братом поссорились, я помню лучше, чем весь год после этого. Не знаю почему. Наверное, из-за острых чувств, испытанных тогда.

Помнится, поначалу я удивился, почему Славка внезапно пропал. Он ушел с самого утра, никому ничего не сказав, но на это никто особо внимания не обратил.

Тревогу первой подняла мама, когда часы показывали около десяти вечера, а сына до сих пор не было дома. Впрочем, он мог просто где-нибудь задержаться или попросту потерять счет времени, но материнское сердце почуяло неладное. Мобильник Славы был либо выключен, либо сам брат не отвечал на звонки, я уж не помню.

Подождав еще около часа, мама подняла настоящую тревогу, позвонила отцу на работу: он тогда в ночную смену работал. Я тоже не спал, сидел рядом с волнующейся мамой, наблюдая за ее напряженным встревоженным лицом.