Мальчик в больших башмаках
Шрифт:
По-весеннему ярко светило солнце. Мимо Вани на запад мчались военные машины. Навстречу им по обочинам дорога шли из фашистского плена русские, белорусы, украинцы, чехи, поляки, латыши, эстонцы… Они махали солдатам фуражками, платками, кричали
– Счастливого пути, родные!
– Добивайте скорее фашистского зверя!
– Да здравствует победа!
До победы оставались считанные дни. И счастлив тот, кто в огне последней схватки выживет и увидит над головой мирное небо, вернется к своим в родные края. И славен будет тот вовек, кто падет в этом последнем бою за счастье людей.
Ваню, одетого в военную форму, обнимали, целовали люди, вырвавшиеся из фашистского ада.
– Ты куда, паренек?- спрашивали они.
– В часть, из госпиталя,- важно отвечал Ваня, продолжая свой путь.
В небе ревели моторы. И тогда люди поднимали кверху головы и громко желали победы краснозвездным самолетам.
– Сбрось его, сбрось, чернокрестого!
– кричали они, наблюдая воздушный бой.
И радовались люди, когда вражеский самолет, оставляя за собой черную полосу дыма, исчезал где-то за лесом.
На дороге часто возникали летучие митинги. Проходя мимо одной из таких митингующих групп, Ваня услышал:
– Братцы, какое счастье видеть псе это,- говорил исхудавший мужчина.- Я попал в плен в начале войны, но верил: пусть не я, зато другие обязательно доживут до такого весеннего дня. Возмездие должно было прийти. Братцы, оно пришло. И в какой день. В день Первого мая. С праздником вас и грядущей победой!
«Ведь сегодня Первое мая»,- вспомнил Вани.
На ногах у него были тяжелые солдатские сапоги. День разгорелся жаркий. Пот заливал глаза, но Ваня не обращал ни на что внимания. Шел и шел, куда указывали дорожные стрелки: «На Берлин».
У одной из указок он остановился: «До Берлина 100 километров».
– Дойду,- твердо решил Ваня и зашагал дальше.
Позади послышался шум мотора. Ваня, не оглядываясь, нахлобучил пилотку и продолжал идти.
Крытая зеленая машина обогнала его и остановилась. Из кабины вышел офицер.
– Куда путь держишь, мужичок с ноготок?
– В часть, из госпиталя,- ответил Ваня, не останавливаясь.
– Погоди,- остановил его офицер.- Где твоя часть?
– Там, на фронте…
– Кто командир?
– Светлович.
– Полковник Светлович? Так ты из его полка?
– Так точно.
– Мы как раз туда едем. Садись, прямо па КП, к самому полковнику доставлю,- сказал, улыбаясь, офицер.
Ваня не спешил садиться в машину. Сейчас ему по вполне понятным причинам
– А мне у начальства делать нечего,- спокойно ответил Ваня.- Я - рядовой. Мое место в подразделении.
– В каком?
– В разведбатальоне.
– Мы именно туда и едем. Садись.
Офицер и Ваня сели в кабину рядом с шофером. Тот посмотрел на юного солдата, улыбнулся и нажал на стартер.
По бокам замелькали придорожные деревья. Широкая красивая дорога мчалась навстречу. Местами се перерезали мосты.
– Сильна дорожка,- сказал шофер.- Любую скорость давай. Никаких перекрестков. Надо переехать шоссе, изволь через мост. Нам бы такие дороги…
– А вот войну кончим, вернемся домой, будем строить дороги, мосты.
– А еще у них есть дороги, обсаженные яблонями, черешнями. Такое у нас тоже следовало бы завести.
– Жадный ты, как я посмотрю, па все хорошее, Иван. Так бы все к себе на Брянщину и перетащил. Кстати, а тебя как зовут, паренек?
Ваню что-то тронуло. Он посмотрел на офицера и сразу вспомнил Петю. «Как он похож па него. И глаза такие же голубые…»
– Так как же тебя зовут?
– Ваня…
– Тоже, значит, Иван. А меня Сергеем дразнят. Сергей Печалин. Фамилия правда, не совсем подходит к характеру. Я скуки не терплю.
Ваня, услыхав знакомую фамилию, приподнялся па сиденье, заморгал ресницами, по… промолчал. Пусть у брата погибшего Пети так и будет: фамилия не подходит к характеру. Может, когда-нибудь…
– Я, товарищ капитан,- продолжал между тем шофер,- так думаю: коли ты попал в чужие страны, так не разевай рот. Не ахай, не охай, слюни не развешивай, а на ус мотай…
В открытое окно врывался теплый ветерок. Дорога шла в стороне от населенных пунктов, через поля, леса.
– И чего они кричали про жизненное пространство, не пойму,- снова начал шофер.- Есть у них и земля и леса. Всего хватает.
– Войны им не хватало,- ответил капитан.- Вот они ее и получили.- Офицер повернулся назад, улыбнулся.- Сидит Карл, готовится.
Ваня тоже обернулся. Через окошко он увидел человека в немецкой форме, но без погон.
– Фашист?
– Нет. Антифашист, чех. Мы, Ваня, пропагандой занимаемся. Машину нашу «говорилкой» солдаты называют. Приезжаем мы на фронт, ставим ее где-нибудь на передовой. Достаем репродуктор. Тяпем его поближе к противнику. Потом начинаем разговоры разговаривать. Дейтше солдаты и офицеры, бросьте воевать за неправое дело, переходите к нам…
– А они что, переходят?
– спросил Ваня.
– А они нас минами да снарядами,- вставил слово шофер.
– Это в начале войны. О, тогда они нас и слушать не хотели. Мы им говорим: все равно вас Советская Армия разобьет - не верили. После сорок второго стали прислушиваться. Потом сдаваться понемногу. А теперь сдаются вполне прилично.
На мосту, что показался вдалеке, сверкнул огонь. Несколько секунд спустя неподалеку от дороги разорвался снаряд.
– Немцы?
– Они. Кто бы по своим стрелял.