Мальчик за последней партой

Майорга Хуан

ХЕРМАН. Конечно, допишу, если ты этого не сделаешь. А знаешь, какие две отличительные черты хорошего финала? Он должен быть таким, чтобы читатель сказал себе: вот это да, не ожидал! И в то же время должно быть ясно, что книга не могла закончиться никак иначе. Вот это хороший финал. Неизбежный, но непредвиденный. Неотвратимый, но ошеломляющий. Ты должен найти такой финал, чтобы читатель или воодушевился, или испытал душевную боль. Кишка тонка? Хочешь, чтобы я дописал?

Клаудио уходит. Оставшись один, Херман начинает репетировать.

ХЕРМАН. Несколько дней назад, когда я пытался продемонстрировать

Рафаэлю Артола его синтаксические и концептуальные ошибки, я, возможно, избрал ошибочный…

Пауза.

ХЕРМАН. Когда я недавно вызвал к доске вашего товарища Рафаэля Артолу, я не рассчитал…

Пауза.

ХУАНА. Тебе помочь?

Пауза. Херман согласно кивает.

ХУАНА. Я задумался над тем, как мог себя чувствовать Рафа, стоя у пустой доски.

ХЕРМАН. Я задумался над тем, как мог себя чувствовать Рафа, стоя у пустой доски.

ХУАНА. Рафа, я хочу перед тобой извиниться.

ХЕРМАН. Но Хуана…

ХУАНА. Рафа, я хочу перед тобой извиниться.

Пауза.

ХЕРМАН. Я задумался над тем, как мог себя чувствовать Рафа, стоя у пустой доски. Рафа, я хочу перед тобой извиниться.

Эстер рисует на бумаге план перестройки дома. Приходит с работы Рафа-отец. Молчание.

РАФА-ОТЕЦ. Этот Мариано… Он опять припомнил мне китайца и счет из ресторана. При всех! Мне захотелось швырнуть ему эти паршивые триста евро прямо в рожу! Но я сдержался.

ЭСТЕР. И слава богу.

РАФА-ОТЕЦ. Зато я поджег его машину.

ЭСТЕР. Кого - Мариано?

РАФА-ОТЕЦ. Да. Когда уходил. Она была там припаркована, и я …

ЭСТЕР. Но Рафа… Как же… Тебя кто-нибудь видел?

РАФА-ОТЕЦ. Не знаю. Думаю, нет. Но теперь везде понатыканы камеры…

Пауза.

ЭСТЕР. Ничего. У нас есть кое-какие сбережения. Продержимся, пока ты не подыщешь что-то другое. И я пойду работать. А если придется продать дом – продадим.

Берет мужа за руку.

КЛАУДИО. Сегодня утром я встаю, как обычно, но внутри меня что-то изменилось; я чувствую, что сегодня все будет иначе. Сегодня наступит финал. Я встаю в семь, как всегда, готовлю завтрак отцу и в восемь выхожу из дома, тоже как всегда. Но сегодня я должен буду найти развязку. Неотвратимую, но непредвиденную, неизбежную, но ошеломляющую. Сегодня среда, а значит в девять у нас история, в десять - английский, в одиннадцать - большая перемена, в одиннадцать тридцать - математика, в двенадцать тридцать - язык и литература. Я беру чемодан и отправляюсь в противоположном от всего этого направлении искать развязку. Чемодан тяжелый, но это ничего, он на колесиках. Я сажусь в автобус и уже девять стою перед зданием с двумя вывесками: «Лабиринт Минотавра» и «Сдается». Она уже там, но галерея не открывается до десяти. Когда я вхожу, мне кажется, что она сразу меня узнает, хотя ни разу в жизни не видела. Чувствуется, что она много обо мне знает, а я о ней – практически ничего. То есть, совсем мало. Я знаю, за каким человеком она замужем. Знаю, что у нее нет детей. Знаю, что думает ее муж обо всем, что ее здесь окружает: «дерьмо» и «искусство

для извращенцев».

ХУАНА. Разве ты не должен быть в школе?

КЛАУДИО. Я туда больше не пойду. Я бросил школу.

ХУАНА. Бросил учиться? А можно спросить, чем ты собираешься заниматься?

КЛАУДИО. Можно зарабатывать частными уроками. У людей часто бывают проблемы с математикой.

ХУАНА. Не бросай учебу. Потом сам будешь жалеть.

КЛАУДИО. Еще я могу писать для каталогов современного искусства. Мой учитель литературы сказал, что для этого я гожусь.

Разглядывает картину. Читает название.

КЛАУДИО. «Небо над Шанхаем 5». А знаете, что я вижу в этих… «образах»? Тишину. Эти безмолвные образы противостоят шуму целого Земного шара, оглушающим крикам…

ХУАНА. Ни одна не продалась. Ни одна.

КЛАУДИО. Вы бы повесили это у себя дома?

ХУАНА. Мужу не нравится.

КЛАУДИО. Люди не хотят искусства. Они хотят украшательства. Вот что им нужно.

Клаудио дает Хуане журнал «Дом и Сад», который взял у Эстер.

ХУАНА. (Указывая на чемодан) Ты уезжаешь?

КЛАУДИО. Это для моего учителя литературы. Но я не знаю, где он живет. Знаю только, что его жена работает в магазине, который называется «Лабиринт Минотавра». Я чуть не прошел мимо. Вам бы вывеску поменять.

ХУАНА. Можешь здесь оставить. Или отдай ему, когда пойдешь на урок.

КЛАУДИО. Нет, я лучше отнесу ему домой. Вы сами знаете, как он любит сюрпризы.

Пауза. Хуана показывает на «Небо над Шанхаем 5».

ХУАНА. Поможешь донести до машины?

КЛАУДИО. В машине я устраиваюсь рядом с ней. За всю поездку она не произносит ни слова.

Херман входит в класс. Обращается к зрителям, как будто перед ним его ученики.

ХЕРМАН. Я задумался над тем, как мог себя чувствовать Рафаэль, стоя у чистой доски. (Пауза) Рафа… (Пауза) Рафа, понимаешь, тут все зависит от точки зрения. Бывает так, что пытаешься кому-то помочь, а ему кажется, что его оскорбляют. В этом все и дело – в точке зрения. Я иногда спрашиваю себя: каким был бы роман «Моби Дик», если бы рассказ велся от лица капитана Ахава? Чем бы он закончился? «О, одинокая смерть в конце одинокой жизни! Пусть я буду разорван на куски, все еще преследуя тебя, хоть и прикованный к тебе, проклятый кит! Вот так бросаю я свой гарпун!»[2] (Делает движение, будто бросает гарпун в воображаемого кита. Пауза) Ну, хорошо, давайте работать. Откройте книги на девяносто пятой странице.

ХУАНА. Проходи.

КЛАУДИО. В доме пахнет книгами; тут везде книги. Хуана проводит меня в библиотеку. Я начинаю доставать книги из чемодана. Она помогает мне расставить их по полкам. Задача не из легких, так как здесь все организовано по эпохам. Потом мы садимся и разговариваем. Говорим о математике, о том, как она познакомилась с Херманом, о книгах, которые ей нравятся.

ХУАНА. Не люблю русских писателей. Они такие нудные. Из «Анны Карениной» я прочла всего 10 страниц: первые пять и последние пять. А тебя такое количество книг не угнетает? Херман здесь чувствует себя, как Ной в своем ковчеге. За дверью библиотеки – хоть потоп! Он и в твоем возрасте был таким же. Ты мне его очень напоминаешь.