Мальчик за последней партой
Шрифт:
ХЕРМАН. Это чтобы оказать на тебя давление. Но ты не обращай внимания, просто занимайся своим делом. У них с тобой договоренность.
ХУАНА. Может, проблема не в том, что я выставляю. Сколько раз я говорила Бруно, что нужно поменять название. «Лабиринт Минотавра»! Люди не знают, что это: художественная галерея или еще бог знает что – и просто проходят мимо. Вот, смотри: что скажешь?
Достает что-то из коробки.
ХЕРМАН.
ХУАНА. Это и есть сумка. Африканские народные промыслы. Еще есть рюкзаки, портмоне, кошельки…
ХЕРМАН. Красиво.
ХУАНА. Серьезно? Ушам своим не верю!
ХЕРМАН. Почему? Это действительно красиво.
ХУАНА. Только я не хочу превращаться в продавщицу.
ХЕРМАН. А что в этом плохого? Продавцы хотя бы точно знают, что продают: триста грамм чечевицы, два метра шерсти, кожаный рюкзак… Знают, что по чем.
ХУАНА. Нет, ушам своим не верю.
Откладывает сумку и садится читать сочинение вместе с Херманом.
ЭСТЕР. Так вот, в воскресенье мы с Кончей были в центре и там столкнулись с Элианой, и на ней был тот пиджак. Конча сразу его узнала: «Разве это не твой пиджак?»
РАФА-ОТЕЦ. Ну и что такого? Ведь у нее был выходной.
ЭСТЕР. Рафа, ты меня вообще слушаешь? Это был мой пиджак. На ней.
РАФА-ОТЕЦ. Наверное, она решила, что он тебе больше не нужен. Раз ты и так собиралась его отдать…
ЭСТЕР. Ты что, совсем ничего не понимаешь?
РАФА-ОТЕЦ. Не понимаю, почему ты придаешь этому такое значение. Он же все равно тебе не нужен.
ЭСТЕР. Важны нюансы.
РАФА-ОТЕЦ. Так поговори с ней. Скажи, что тебе это не понравилось.
ЭСТЕР. Я бы предпочла, чтобы ты с ней поговорил.
РАФА-ОТЕЦ. Ладно. Только после ужина.
КЛАУДИО. За ужином ему не по себе: он нервничает, явно не получает никакого удовольствия от еды и, наконец, идет на кухню поговорить с Элианой. Когда он возвращается, его мясо уж остыло. В девять он включает телевизор, чтобы посмотреть новости.
ЭСТЕР. Старый лучше показывал.
КЛАУДИО. Первое, что мы видим – это как во Франции молодые ребята поджигают автомобиль.
РАФА-ОТЕЦ. У этих парней нет перспектив. Перед ними закрыли все двери. И таким образом они выражают свой гнев против системы, которая вычеркнула их из жизни.
КЛАУДИО. Рафа – член «Амнисти Интернэшнл», Эстер – «Врачей без границ» и еще какого-то движения против опытов над животными, куда ее записала подруга Конча. После новостей спорта Рафа-отец выходит на террасу покурить. Я иду вместе с ним. До сих пор мне не доводилось смотреть на парк отсюда. Летом я много раз видел, как они втроем ужинали на террасе, а теперь я сам стою здесь и могу наблюдать за парком из дома. В свете фонарей я узнаю пьяницу, который пытается напоить уток, наркоманов, африканцев. Рафа-отец пробегает в этом парке каждый вечер пять километров, но сегодня его мысли где-то очень далеко. Может быть, в Китае.
РАФА-ОТЕЦ. Люди боятся Китая. Но у нас там огромные
КЛАУДИО. Слышно, как хлопнула входная дверь. Через некоторое время на террасе появляется Эстер.
ЭСТЕР. Нет, ты это видел? Элиана ушла. Просто собрала чемодан и ушла.
РАФА-ОТЕЦ. Как ушла?
ЭСТЕР. Даже не попрощалась.
РАФА-ОТЕЦ. Но я ей ничего такого обидного не говорил про пиджак. Она не могла из-за этого уйти.
ЭСТЕР. Она его оставила на кухне. Могла, по крайней мере, попрощаться с Рафой.
КЛАУДИО. С террасы мне видно, как Элиана идет по улице с чемоданом. (Продолжение следует).
Пауза.
ХЕРМАН. Вся эта суета вокруг пиджака… Что нового она добавляет к нашей интриге? Если эту сцену убрать совсем, разве мы что-нибудь теряем? Разве что… Может, Клаудио пытается сблизиться с Рафой-отцом? Да, именно так. Он пытается сойтись с ним поближе.
КЛАУДИО. Я? С этим типом?
ХЕРМАН. И это может спровоцировать реакцию со стороны Рафы-сына. До сих пор это был самый бесконфликтный персонаж. Ты сам посмотри: весь вечер он помалкивает, будто воды в рот набрал. Сразу видно, что ты не знаешь, куда его пристроить. Так что, Клаудио, у тебя с ним серьезная проблема.
Пауза. Клаудио поворачивается к Рафе, внимательно на него смотрит. Наконец, достает бумагу и ручку и начинает писать. Рафа и Клаудио садятся за стол, за которым обычно занимаются.
РАФА. Он меня будто голышом выставил. Меня в жизни так не унижали!
КЛАУДИО. Хватит уже. Забей на этого козла и соберись. Семь икс в квадрате плюс шестнадцать игрек в квадрате равняется сто двенадцать. Даже без чертежа тебе должно быть ясно, что это эллипс. Ты видишь, что это эллипс?
РАФА. Кажется, да, по-моему.
КЛАУДИО. То есть как это «по-твоему»? Это эллипс, потому что здесь стоит такой знак. Если знак поменять, то что получится?
Пауза.
КЛАУДИО. Гипербола! Но раз здесь этот знак, у нас эллипс. Давай теперь найдем его фокусы. Что нужно для этого сделать в первую очередь?
РАФА. Он меня будто голышом выставил перед всем классом.
ХЕРМАН. Что-то он уж слишком переживает.
КЛАУДИО. Вы зря так с ним. Не надо было продолжать, когда все начали ржать. Надо было остановиться, когда ребята стали смеяться, а вы как будто еще больше завелись.
ХУАНА. Ты сказал Рафе что-то обидное? Ты можешь быть таким язвительным!
ХЕРМАН. Я только исправил его синтаксические и концептуальные ошибки.
РАФА. Хотел бы я видеть, что бы он сам сделал на моем месте. Наверняка вышиб бы такому учителю мозги. Вышиб мозги и сжег машину.
КЛАУДИО. У него нет машины.