Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга
Шрифт:
Дополнение представляло собой аллегорическую пьесу в стихах. Ее автор— Александр Коржаков [1] . Пьеса была вручена Валерию Стрелецкому. О чем она — нетрудно догадаться.
СЦЕНА: после факта задержания жуликов-коробейников из шайки главаря по кличке «Рыжий», он же «Чуб».
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: царь, главный секретный воевода, стрелец, голос в телефонной трубке.
Буквально некоторое время после факта задержания.
Стрелец:
1
Сохранена
Разрешите доложить
Где чего и как лежит.
Государственное дело
Нам пришлось сейчас решить.
Воевода:
Не томи, да суть давай
И водой не разбавляй, Побыстрее, что к чему
Мне б не опоздать к нему. Допустил царь перегруз,
Не случился бы конфуз.
Стрелец:
Тут осечки быть не может
Взяли мы с поличным рожи,
Показания дают,
На коробку слезы льют,
А коробка не проста,
Вся от долларов толста.
Словом вот мой отчет
Тут замешан «Рыжий» черт.
Чую, могут его сдать
Нам к царю б не опоздать
Телефонный звонок. Воевода снимает трубку.
Голос в трубке:
Докладаю: спозарана
С ним гутарила Татьяна.
Упросила на прием
«Рыжий» хрен сейчас при нем
Царь же молнии метает,
Но словам его внимает
Как бы ты не опоздал
Покачнулсь твой пьедестал
Торопись, не то беда
Все бросай, беги сюда.
Воевода:
Да... стрелец, ты молодец,
Но кажись, пришел п...
Нас они опередили
И царю мозги отбили
Танька хуже всех проказ
Для Бориса ж божий глас
Мне ж бояться их негоже
И закон — всегда закон,
А Господь наш не Митрошка
До поры взирает он.
Покои царя
Воевода: (не успевает открыть рот)
Царь:
Был до сих пор ты мне надежа,
За тобой, как за стеной.
Не один пуд соли съели,
А теперь вот я смурной.
Мне дошли тут, понимаш,
Слухи от моих людей,
Что бредовых ты набралсь
От оппозиции идей.
Смуту страшную готовишь
И, почти переворот
Про коробку в три копейки
Раструбил на весь народ.
Ты людей мне самых верных
Оскорбил, почем зазря,
Подвергал их униженью
Не спросившись у царя.
Воевода:
Да не уж то мне не снится
Да неужто я в бодри,
С
Мать твою переедри.
Или свет перевернулся,
Аль Рассея в полутьме
От воров терпеть обиду
Не сносимо мне вдвойне.
Говорил всегда я прямо
И скажу на этот раз:
Коль умом поизносился,
То не надо напоказ.
Царь:
Шта! Царю перечить смеешь?
И в глаза тут мне дерзишь?
Мне же дочка говорила,
Что поганишь мой престиж.
Я вас со стрельцом-собакой
Запеку на Колыму
Чтобы вы там сображали
Лет пятнадцать, что к чему.
Воевода:
Не грози — пустое дело.
Бог с тобой, уж коли так,
Но с тобой в одной упряжке
Нам не быть уже никак.
Вспомнишь, царь,
Да будет поздно
Ты еще моих стрельцов
Окруженный грязной сворой
Чужаков и подлецов.
Воевода уходит.
Сколько ты, Россия, знаешь
Воевод своих, стрельцов
Никогда не унывавших
Сыновей и молодцов.
Летом 1998 года в Нью-Йорке наконец-то вышла скандальная книга, стоившая карьеры четырем известным реформаторам в российском правительстве.
Книга называется «Распродажа советской империи». Вышла она на английском языке, в переплете, объемом 250 страниц. Автор — бывший вице-премьер и глава Госкомимущества РФ Альфред Кох, получивший авансом гонорар 100 тысяч долларов и находившийся в то время под следствием российской Генпрокуратуры.
Корреспондент «Комсомольской правды» в Нью- Йорке Андрей Баранов встретился с директором издательства Ильей Левковым — конечно же, бывшим нашим соотечественником, и спросил у него, настаивал ли он на внесении каких-либо изменений в оригинальный текст?
— Нет, это точный перевод авторской редакции, — сказал издатель. — Мы, правда, дали другое название книге, а то в русском варианте оно звучало довольно скучно — «Приватизация в России». И еще мы попросили автора сделать какое-нибудь запоминающееся посвящение. В Америке так принято.
К этой просьбе, по словам Левкова, Альфред Кох отнесся с неподдельным юмором. Он решил подбросить новых дровишек в костерок давнего скандала и сжечь на нем все мосты к отступлению в своем противоборстве со следственными органами. На второй странице под библейским изречением «Не судите да не судимы будете» стоят следующие проникновенные строки: «Посвящается Юрию Скуратову, Генеральному прокурору России, без вмешательства которого эта книга была бы всего лишь обычным экономическим трактатом».