Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга
Шрифт:
Эти строки привела «Независимая газета» через два дня после того, как она сообщила о появлении Чубайса на новом месте его службы в РАО «ЕЭС России» и возникшем там пожаре.
Письмо школьника Толи Чубайса заканчивается по- английски: «Love and Freedom! — это наш лозунг. Попробуй перевести». «Мечты материализуются» — можно и так понять оргиастический лозунг, заметила газета.
Из откровений Мстислава Ростроповича, декабрь 1998 года:
— Раньше из деревни в деревню дорога занимала уйму времени. Какой-нибудь Ваня запрягал лошадь с утра, чтобы поехать к своей Любе
И еще одно хобби маэстро:
— Мы с Галей купили дом в Петербурге для нашего архива. Нам предлагали в Америке, но мы решили, что, когда нас не станет, все должно вернуться в Россию. Не хотелось бы сознавать, что когда-нибудь после нас все это будет рассеяно по родственникам и аукционам, чтобы, к примеру, будущий зять моей внучки Настасьи не сказал: «А что это за какая-то партитура Шостаковича? Говорят, пару листов ее можно обменять на «роллс- ройс»...» Мы должны с Галей себя обезопасить. В архиве есть действительно бесценные вещи: пять картин Шагала, мой портрет, написанный Сальвадором Дали, подарок Пикассо, письма Чарли Чаплина, 60 писем Шостаковича, 40 — от Прокофьева, партитуры с их дарственными: мне и Гале посвященными. Так вот, в этом доме в Санкт-Петербурге нам принадлежат два из трех этажей. На третьем живут три семьи, у которых отдельные квартиры (поэтому они не захотели уезжать). И слава Богу — нам веселей. А остальным, жившим в чудовищных условиях коммуналок, мы купили около сорока отдельных квартир. В общей сложности нам эта затея обошлась в миллиона полтора долларов.
Август 1998 года. Финансовый кризис. Правительство Сергея Кириенко пало. Вице-премьер Борис Немцов, не удовлетворившись решением о смене кабинета министров, сам попросил президента о своей отставке.
Вопрос экс-вице-премьеру:
— Борис Ефимович, что вы сказали Кириенко, когда он приехал от президента и сообщил вам об отставке правительства?
Ответ:
— Что я сказал? Давай выпьем...
— Почему у вас часто складывались напряженные отношения с шахматными властями? — спросил шахматный обозреватель Евгений Гик у чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова.
— По разным причинам, — ответил гроссмейстер. — В начале 90-х годов президентом шахматной федерации стал Аркадий Мурашев — ставленник Каспарова. Мог ли я иметь с ним дело, если он откровенно признался, что будет выполнять указания Каспарова? Естественно, за год Мурашев развалил всю работу. Спустя год Каспаров решил двинуть
В декабре 1998 году артисту Леониду Броневому — «папаше Мюллеру» в «Семнадцати мгновениях весны» — стукнуло семьдесят. В одном из газетных интервью Леонид Сергеевич поведал, как стал знаменитым.
Это было в конце пятидесятых годов. Броневой работал тогда в Воронеже, в Театре имени Кольцова. Самой модной была пьеса Николая Погодина «Третья патетическая». Молодой артист мечтал о роли Ленина. Она давала многое— славу, деньги, квартиру. Но на эту роль претендовали и другие.
Конкуренция была жуткая. Броневой выучил наизусть роль Ленина и ждал своего часа, прячась на галерке во время репетиций. А вдруг исполнитель заболеет, вдруг с ним что-то стрясется...
Долготерпение провинциального артиста было вознаграждено.
Однажды на прогон приехал второй секретарь обкома партии Смирнов. Соперник Броневого замечательно репетировал, а перед вторым секретарем растерялся, сыграл плохо. Смирнов сказал режиссеру: «У тебя нет второго Ленина в театре?»
Броневой как закричит с галерки:
— Есть!
— Ты можешь сыграть с начала весь первый акт?— спросило партийное начальство.— Что тебе надо для этого?
— Ничего. Вот только кепку дайте.
И так здорово сыграл, что Смирнов сказал:
— Вот он пускай и продолжает.
Играет премьеру, публика принимает хорошо. В обкоме требуют, чтобы Броневой вступил в партию — беспартийный не может играть Ленина! И вдруг уборщицы кладут в театре красные дорожки, а после первого акта в гримуборную вбегает директор:
— Скорее вниз!
— Не надо орать, я все же Ленина играю. С чего это Ильич побежит?
Но все же зашагал довольно быстро: Ленин-то ведь тоже скоро ходил.
Входит в актерскую комнату, а там в дверях стоит весь обком, от первого секретаря до начальника КГБ. А у окна, спиной к ним, небольшой человек в сером костюме: жмет Броневому руку, говорит: «Ленин всем очень нравится!» Это был секретарь ЦК КПСС Аверкий Борисович Аристов.
На следующее утро Броневого отвезли в горком партии и дали ключи от двух квартир — на выбор. С перепугу выбрал худшую. Ее-то и поменял потом на московскую коммуналку.
«Я зачем-то выучил всю роль Ленина, хотя никто мне ее не предлагал» — слова, безусловно, ключевые. Сидел на репетициях на галерке в уголке и терпеливо ждал. Круто! Молодые артисты вели богемный образ жизни, а Леонид Броневой в свободное время заучивал роль Ленина. Самое необычное хобби!
Юбиляр, оказывается, еще полвека назад увидел главное в погодинском Ленине:
— Он такой больной, слабый, мечущийся. Уже понял, что ошибся, ввел нэп, понял, что без капитализма, без свободного рынка в стране развития не будет... А в партию я так и не вступил и все удивлялся, почему в партбюро в театрах заседают самые бездарные, дребедень, а не актеры. И только недавно узнал, что их-то как раз нельзя было выгнать из-за этой партийности.