Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки
Шрифт:
Выходит, я и в самом деле заснула? И могла погибнуть? Вот что значит нервное перенапряжение и стресс. Нет, не зря профессия журналиста по опасности приравнена к профессии шахтера. Я – наглядное тому подтверждение.
– Чего пила? – выжал Макс в ведро мокрую тряпку. – Шампанское?
– Chateau Petrus, – буркнула я.
– Петрюс? Совсем сдурела? Ты что, забыла, как вы с Юлькой в Куршевеле от этого «Петрюса» чуть копыта не кинули?
– Там отравленный был.
– А здесь? Или отравители за тобой просто по пятам ходят? От самого Куршевеля? А может, тебя этот гений
– Зачем?
– Чтобы самому остаться в живых и сотворить парочку-троечку сотен новых шедевров.
– Дурак!
– И я про это. Был бы он умный, догадался бы тебе в «Петрюс» цианида подсыпать.
– Гад! – Я изловчилась и запустила в своего мучителя подушку. Снаряд криво пролетел мимо Макса и плюхнулся прямиком в грязное ведро.
– Нет, ты точно не в себе! – Он вернул мокрую подушку точным броском прямо мне в лицо. – Имей в виду, третьей дегустации «Петрюса» ты не переживешь!
Отплевываясь и размазывая по лицу пледом грязную воду, я поневоле задумалась над этим вопросом. Вывод, к которому я пришла, представлялся мне единственно правильным:
– Значит, у меня на Petrus аллергия.
– Слава богу, соображать начала, – кивнул Макс.
– Телефон нашел? – вспомнилось мне недавнее обещание.
– Конечно.
– Позвонил?
– Нет.
– Почему?
– Даш, не получится у тебя с ним ничего.
– Почему это? – возмутилась я. – У нас уже бы все получилось, если б не ты!
– Куда, ты говоришь, он собрался?
– На Северный полюс.
– Вот и пусть едет. Остынет от любовной горячки, над смыслом жизни подумает. А ты у нас куда летишь? На Мальдивы. Да там таких форбсов будет – хоть руками в море собирай!
– Дай телефон!
– Да я его в комп записал, а потом случайно стер. – Макс выглядел виноватым.
– Издеваешься? – горько спросила я. – Ничего! Мы в десять паспорта вместе получать будем. Все равно встретимся! Вот! – и с удовольствием показала дебильному джеймсбонду язык. – Так, а чего ты в моем компе делал? – вдруг насторожилась я.
– С Уорхолом знакомился, пока ты утопиться пыталась.
– Познакомился? – Я просто страшно разозлилась! Мои глаза автоматически шарили по комнате, отыскивая тяжелый предмет, которым я смогла бы убить этого проходимца.
– Конечно. Понял, что в очередной раз был прав, когда говорил Галине Петровне, что без Юлечки ее вещи выбрасывать не надо. Выкинули бы сумку, а она – авторский дизайн.
– Где? Какую сумку? – Я отчетливо поняла, что из двух людей, находящихся сейчас в моей квартире, один – сумасшедший.
– Ну, помнишь, у Юльки сумка с бананом есть? На днюху ей дядя Сема подарил. Вы еще все вместе скупердяем его называли, что он такую дешевку из Америки приволок.
– И что? – Я отлично помнила и сумку, и наше общее возмущение. Вполне справедливое, между прочим.
Это ж надо умудриться, специально прилететь из Лос-Анжелеса на день рожденья дочери друга и партнера и привезти такой кич! Полотняная черно-полосатая сумка-авоська с аппликацией в виде кожаного банана. А над бананом – круглое зеркальце, из-под которого спускается отвратительная розовая ленточка зубчиком.
– Иди, покажу! – Макс поманил меня к включенному ноутбуку.
– Ну?
Во весь экран красовалась та самая Юлькина сумка. Надпись под уродиной гласила, что знаменитая компания Urban Outfitters, одна из законодательниц дизайнерской моды, избрала в качестве музы гениального Уорхола и создала вот эту сумку, главной деталью которой является знаменитый уорхоловский банан, который и цветом, и размером – абсолютная копия работы гениального мастера.
– Я чего на этом заострился, – стал объяснять Макс, – вчера вечером, когда еще до твоего приезда документы искал, эту сумку держал в руках. Еще подумал: как это чудовище до сих пор не выкинули? Она была в мусорном мешке, Галина Петровна кучу вещей на выброс приготовила, попросила на помойку отнести.
– Отнес? – Меня аж затрясло.
– Когда? Сегодня собирался. Ну, теперь уж только когда вернусь.
Сумка. С картиной Уорхола. Вот почему дядя Сема не постеснялся привезти ее из Америки! Самый писк. Небось, и денег немереных стоит. А мы. Кто ж знал-то? Все картины разве упомнишь? И почему она мне вчера не попалась? Я ведь тоже эти долбаные документы искала? Вот уже если не везет, то во всем!
Но сейчас-то мне повезло! Еще как! Значит.
Я должна срочно съездить на квартиру к Галке, забрать сумку и уже с ней явиться на встречу с Пашей. Скромно так помашу перед ним уорхоловским бананом. Он, конечно, гениальный фрукт узнает, растает, умилится, тут я ему все и объясню. И про Макса, и про аллергию на Chateau Petrus.
Мою сонливость как ветром сдуло!
– Тебе когда на самолет? – повернулась я к Максу.
– В восемь машина придет. Значит, – он взглянул на часы, – через десять минут. Все, Дашка, остальное сама уберешь. Вытри как следует, чтобы соседи не возмущались.
Я ласково проводила будущего родственника, быстренько оделась, сунула в сумку косметику, решив собраться и накраситься в доме Рашидовых, чтоб не терять драгоценное время, выскочила из дому и уже через пять минут летела по утренним улицам на новеньком желтом такси.
На Кутузовском мы попали в пробку. Вернее, нас в нее загнали. Невесть откуда появились орущие черные монстры с мигалками, прижали добропорядочных автолюбителей к обочинам и намертво парализовали движение.
– Форбсы за миллионами торопятся, – сплюнул в окно водила. – Минимум минут двадцать простоим.
Подпрыгивая от нетерпения, пытаясь разглядеть, кто именно прячется за темными стеклами величественного и наглого кортежа, я вдруг вспомнила, что забыла ключи от Галкиной квартиры. Специально, когда собиралась, положила их на пуфик в коридоре, потом сбросила на пол, чтобы не впивались в попу, когда я обувалась. Там они и остались.
– Поворачивай! – приказала я унылому водиле.
– Как? – язвительно поинтересовался он. – Я не стелс с вертикальным взлетом.
Короче, пока проехали правительственные члены на своих членовозах, пока мы развернулись, пока я сгоняла к себе за ключами.