Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни. Цикл гавайских рассказов

Лондон Джек

— Ни лошади, ни погонщика, ни пахаря, один только фермер, поворачивающий ручку коленчатого вала трактора, и пускает его в ход, — радовался Дик.

Механизм, бороздящий черную землю, совершенно самостоятельно кружа в направлении к центру поля, производил почти жуткое впечатление.

— Пахать, боронить, утрамбовывать, — продолжал Дик, — сеять, удобрять, собирать урожай, все это сидя у себя на веранде. А если фермер сумеет закупить бензин по сходной цене, то ему и его жене только и останется, что нажать кнопку, а там — ему газету, а ей — пироги.

— Все, что с вас теперь требуется, чтобы достигнуть полного идеала, — это добиться квадратуры круга, — похвалил Грэхем.

— Совершенно

верно, — согласился Гэлхасс. — При круге, обведенном по прямоугольному полю, действительно пропадает несколько акров.

Грэхем на минуту замолчал, явно погрузившись в сложное арифметическое вычисление, и через минуту прибавил:

— Приблизительно три акра на каждые десять.

— Правильно, — согласился и Дик, — но фермеру все равно приходится располагать лицевую сторону своего дома на этих самых десяти акрах. Это дом, гумно, птичник и другие пристройки. Отлично: так пусть он забудет свои старые привычки, и, вместо того чтобы ставить все эти постройки в середине этих десяти акров, он использует три оставшиеся акра. Пусть посадит там же фруктовые деревья и ягодные кусты. Ведь если хорошенько подумать, то нельзя не согласиться, что традиционный метод, по которому постройки ставятся в центре прямоугольника в десять акров, заставляет вспахивать землю, расположенную вокруг центра, ломаными прямоугольниками.

Гэлхасс восторженно закивал головой:

— Затем надо учесть и расстояние от центра к проселочным дорогам, и расходы, связанные с этим. Все это снижает производительность. Разбейте эти десять акров на еще меньшие прямоугольники — и такое земледелие окажется невыгодным.

— Хотел бы я, чтобы и судоходство стало автоматическим, — заметил капитан Лестер.

— Или, например, искусство портретиста, — засмеялась Рита Уэйнрайт, бросив многозначительный взгляд на мистера Дикона.

— Или музыкальная критика, — подхватила Льют, не глядя ни на кого, но ясно намекая на кого-то из присутствующих, на что О'Хэй тотчас же отозвался:

— Или искусство быть прелестной женщиной.

— Во сколько обходится все оборудование? — спросил Джереми Брэкстон.

— В настоящее время — с выгодой для нас — в пятьсот долларов. Если же этот метод станет серийным и к нему будут применены современные оптовые фабричные приспособления, то — триста. Но пока, скажем, пятьсот! Вычтем пятнадцать процентов на уплату различных расходов, и тогда фермеру все обошлось бы по семидесяти долларов ежегодно. Ну, а какой же фермер, владеющий десятью акрами двухсотдолларовой земли, даже при строжайшей экономии, имеет возможность содержать лошадь за семьдесят долларов в год? Ко всему этому прибавьте, что он таким образом сэкономит на своем личном или на наемном труде; считая даже по самой низкой оплате, получится не меньше двухсот долларов в год.

— А что же пускает его в ход? — спросила Рита.

— Барабан на столбе. На барабане имеется механизм, рассчитанный на изменения радиуса. Вычислений тут было немало, это верно. Наматываясь вокруг барабана и постепенно сокращаясь, специальный трос подтягивает трактор к центру.

— Но даже у мелких фермеров будет много возражений против внедрения этой системы, — заметил Гэлхасс.

Дик утвердительно кивнул головой.

— Это верно, — ответил он. — Я записываю все возражения и даже распределил их по рубрикам — их больше сорока. По вопросу о самом механизме — еще больше. Даже если идея удачна, все же немало времени уйдет на то, чтобы ее усовершенствовать и применить на практике.

Внимание Грэхема разрывалось между кружащимся по спирали трактором и Паолой Форрест, сидящей верхом на своей лошади. В этот день она

впервые села на Лань, объезженную для нее Хеннесси. Грэхем тихонько улыбнулся, втайне восхищаясь женским чутьем Паолы. Придумала ли она специально костюм именно для этой кобылки или же умело подобрала себе самый подходящий из всех, но результат получился восхитительный.

День был жаркий, и вместо амазонки она надела небелёную полотняную блузу с белым отложным воротничком. Короткая юбка, похожая по фасону на юбку амазонки, свисала до колен, а от колен до очаровательных коричневых сапожек со шпорами ногу плотно облегали узкие мужские верховые брюки. И юбка, и брюки были бархатные, бурого цвета. На руках краги, белоснежные, как и воротник. Голова не покрыта, волосы зачесаны туго и низко над ушами и собраны на затылке.

— Не пойму, как вам удается сохранить такой цвет кожи, когда вы так беспечно подставляете себя солнцу, — невольно вырвалось у Грэхема.

— Я этого и не делаю вовсе, — улыбнулась она, сверкнув ослепительными зубами. — То есть я хочу сказать, что очень редко подставляю лицо солнцу, разве несколько раз в году. Мне очень нравится, когда немного выгорают волосы, но сильно загореть боюсь.

Кобыла зашалила, и от легкого порыва ветра у Паолы несколько приподнялась юбка, приоткрыв колено, плотно обтянутое брюками. Снова Грэхему привиделась белая округлость колена, прижатого к выпуклым мышцам плавающего Горного Духа. И он тут же увидел, как крепко прижималось это колено к английскому седлу из светлой кожи под цвет лошади и костюма всадницы.

Трактор испортился, и механики засуетились над ним тут же, посреди частично уже вспаханного поля, а все общество под предводительством Паолы, оставив Дика с его изобретением, по дороге к бассейну отправилось осматривать скотные дворы. Заведующий свиноводством Креллин показал им Леди Айлтон и ее необыкновенно жирное потомство, целых одиннадцать поросят. Она заслужила немало чистосердечных похвал, а сам мистер Креллин умиленно воскликнул раза четыре:

— И ни одного неудачного среди них, ни одного!

Они осмотрели множество других чудесных племенных свиней, беркширских, дюрок-джерсейских и иных пород, пока не устали и не перешли к новорожденным ягнятам и овечкам. Паола заранее предупредила по телефону заведующих о том, что едут гости. Мистер Мэнсо оказался на месте, чтобы показать им громадного быка Короля Поло и весь его гарем, а также другие гаремы из семейств быков, лишь немногим уступавших Королю Поло и по великолепию, и по родословной. Паркмен, ведающий джерсейским скотом, выстроившись вместе со своими помощниками, выставил, как на парад, Сенсационного Селезня, Золотое Веселье, Оксфордского Кандидата, Склочного Мальчика, Королевского Фонтана, всех премированных основателей и потомков благородных родов, знаменитых своими первоклассными жирами, а также их подруг, тоже известных на рынках своими голубыми лентами и голубой кровью джерсейских матрон, — Гордость Ольги, Королеву Роз, Герти Мейлендскую.

Мистер Менденхолл с гордостью вывел целый табун мощных жеребцов во главе с самым великолепным из них Горным Духом и множество кобыл во главе с Принцессой Фозрингтон, известной своим серебристым ржанием. Он даже послал за старой Олден Бесси, матерью Принцессы, теперь выполнявшей только легкие работы.

К четырем часам Доналд Уэйр, равнодушный к предстоящим подвигам пловцов, вернулся в Большой дом в одном из автомобилей, а мистер Гэлхасс остался, чтобы как следует рассмотреть породистых лошадей с мистером Менденхоллом, остальные же подъехали к бассейну, где встретили уже поджидавшего их Дика, и дамы тотчас затребовали обещанную им новую песню.