Маленький дракон с актерского факультета
Шрифт:
– Ничего. Зато здесь нас никто не подслушает.
– Теперь мы можем познакомиться поближе. Это моя подруга Вера Никитина, - сказала Катина соратница. Пропала без вести при исполнении задания Ордена три года назад.
– Три года!
– ахнула Катя.
– Вас держат здесь насильно?
Вместо Аксиньи расхохоталась Полактия.
– Интересно, кто мог бы удержать Никитину насильно?
– Но у вас, наверное, были родные, друзья.
– Думаю, тот, кто мог бы меня оплакивать, давно утешился, - сказала
– И вы не хотите вернуться?
– продолжала допытываться Катя.
– Не хочу.
– А я хочу. Я так хочу домой!
– Ну, ну, - погладила её по голове Полактия, - ты же не будешь плакать? Я тоже по дому соскучилась. И дала себе зарок: все, последняя ходка! Теперь мое дело дома сидеть, внуков дожидаться.
– Кстати, о детях. Сегодня со мной ночью разговаривал ваш сын.
– Эраст?
– А у вас есть кто-то еще?
– Странно звучит: разговаривал. По телефону, что ли?
– Не знаю. Вы говорили, Эраст увлекается только компьютерами, а магии не знает, но я думаю, без магии не обошлось.
– Наверное, Леон ему помог...
– Или ты недооцениваешь своего сына, - заметила Аксинья.
– Он мне казался способным именно в магических науках. Иное дело, что техника увлекает его больше.
– Он изобрел какой-то передатчик, - продолжала Катя и прорывается сюда через время и даже какой-то экран. Он меня слышать не мог, а я его очень хорошо слышала. В общем, он предлагает нам через неделю возвращаться домой.
– Можно подумать, мы этого не хотим!
– Эраст обещал к Черной Дыре построить какой-то коридор, по которому мы пройдем безо всякого труда...
– Погоди, - остановила её магиня, - Степан не шутил, когда сказал, что отсюда убежать нельзя. Да и Вера с ним согласна.
– Патрик о своем замке тоже так говорил.
– Патрик был один, а братьев семеро.
– А пословица говорит: у семи нянек дитя без глазу! Народ зря не скажет.
Глава тридцатая
Что делаю - сама я не пойму.
Как будто зренье застило уму.
Но мы своей судьбы не господа.
Что быть должно, то сбудется всегда.
– Я поняла, что ты не раскаиваешься в принятом когда-то решении. Но ты и Дементий?.. Впрочем, тебе виднее, но нам-то ты поможешь?
– Помогу, - вздохнула Аксинья, - хотя с бОльшим удовольствием оставила бы вас здесь, в этом благодатном краю, где нам принадлежало бы все...
– А мне здесь не нравится, - поджала губы Катя.
– Все на меня давит: и скалы, и эти огромные валуны. И уклад жизни...
– Как видишь, кому поп, кому - попадья, - развела руками Полактия. Нам
Вечером на подворье братьев-колдунов топилась баня. Братья, радостные и возбужденные, сновали по двору туда-сюда, будто не баню ждали, а дива дивного.
Женщин конечно же пустили вперед, потому что они, как известно, настоящего жара не выдерживают. Степанида маленько посопротивлялась - она любила именно париться!
– но Аксинья уговорила её, что остальные с удовольствием уступят ей верхнюю полку, где она сможет париться, пока не надоест!
Катя никак не хотела расставаться с ладанкой, которую прежде ни при каких случаях не снимала: в ней была упакована величайшая для неё ценность - её дом с Антипом, смешным и преданным человечком-домовым. В том же доме был спрятан трактат Ибн Сины, ради которого она, собственно, и терпела все мучения.
– Чего уж ты так держишься за свой мешочек?
– недоумевала Аксинья.
– У тебя там не брильянт ли размером с орех?
– посмеялась и Степанида.
– Гораздо дороже, - сухо ответила Катя, но ладанку сняла - не идти же с нею в парилку!
Баня сотворила со всеми чудо. Катерина так расхрабрилась, - прежде она побаивалась горячего пара, - что полезла за Степанидой на верхнюю полку, а, выпив в промежутке между "выпаркой" принесенного Степанидой холодного резкого кваса, предложила отхлестать веником всех желающих.
Огромная бадья холодной воды, налитая Егором прямо из ручья, захватывала дух, лобавляя женщинам удовольствия и визга. Из предбанника они вывалились на свежий воздух сияющие, бело-розовые, ослепительно красивые по мнению стоящих в ожидании очереди мужчин.
Выходя последней, Катя привычным движением коснулась шеи: она же забыла надеть ладанку! Однако, вернувшись, девушка нигде её не обнаружила. Она осмотрела каждую щель, сдвинула с места тяжеленные лавки - ладанка бесследно исчезла.
Братья уже распахивали дверь. Посмеялись, что она хочет попариться с ними. Катя торопливо вышла, но только ступила за порог, почувствовала на плече руку Егора и подняла на него глаза, в которых уже закипали слезы. Теперь все оказалось напрасным: опасные встречи с монголами, игры с могущественным волшебником, которые грозили вечным успокоением в саду каменных фигур...
Она разрыдалась. У Егора от нежности и жалости к ней сжалось сердце.
Женщины задержались было в ожидании, но заметили, что Егор взял её за плечи, помялись и пошли к избе.
– Что стряслось, я спрашиваю?
– он не только взял её за плечи, но и встряхнул: так, ему казалось, она быстрее придет в себя.
– Ладанка моя пропа-а-ла!
– проревела Катя.
– Подумаешь, невидаль, ладанка!
– хмыкнул он.
– Да я тебе такую изображу, какой ни у кого нет.
– Такой, как моя, и так ни у кого нет!