Маленький дракон с актерского факультета
Шрифт:
– Не пойду я замуж!
– с ожесточением проговорила она.
– Хоть стреляй, не пойду!
– Чего кричать-то теперь?
– вполголоса заметил ей Егор.
– Сделанного не воротишь. Не отказываться же от тебя при всех. Вроде, девка ты добрая, так что я тебе помогу, кровь на простыне изображу. Но знай, прикрою тебя в первый и последний раз. Впредь обманывать не смей, не то обращу в лягушку и будешь до конца жизни на болоте квакать.
– А почему ты решил, что я боюсь позора?
– А чего же еше? Все девки замуж хотят, и ты других не хуже.
– Какой ты самоуверенный!
– Зря стараешься: хоть в жребий, хоть как, все равно ты мне достанешься!
– Станешь фальсифицировать результаты жеребьевки?
– Я таких слов не знаю, но догадываюсь: ты думаешь, что я изображу Знак, какого они не знают? Так ведь и братья тем же займутся, а супротив меня им не сдюжить!
– Ты, значит, способнее их?
– Куда как способнее!
– А отец твой об этом знал?
– Знал. Только верить не хотел. Понятно, от дедов заповедано Знание старшему сыну передавать. А ежели он глупее? Так до последнего часа все думал да гадал. И получилось вместо одного сильного колдуна семеро слабых колдунишек.
– А чего ж говорил, что ты сильнее братьев?
– Сильнее, но не батюшкина в том заслуга.. Получилось как бы вопреки ему. Братья свое Знание на что употребляют? Дичь соколом загоняют да девок сетями отлавливают... Гляди, в каком тряпье мы ходим? Так положено! И слушать ничего не хотят.
– Они не понимают, что это некрасиво?
– Я же говорю: глупые. То есть, у каждого свое дело есть, в коем он лучше других: один оглоблю в землю втыкает - дерево вырастает, другой лучше всех пни корчует, третий рыбу в любой луже поймает... Но батюшку перед смертью угораздило сказать, что для сохранения Знания ничего в себе менять нельзя. К тому, что наши верования, устои дедовские должны незыблемыми остаться. А Степка всем это так растолковал, чтобы мы в той одежде, что у батюшкина одра стояли, до смерти ходили. Мол, иначе в момент Знание забудем.
– Ерунда какая!
– пробормотала Катя.
Когда все поднялись из-за стола, Егор вызвался показать Катерине избу.
– Что ж тут смотреть?
– удивилась Катя.
– Это же изба, не дворец.
– Не скажи, - покачал головою тот.
Катя оглянулась: Полактия Фортунатовна помогала Аксинье убирать со стола, в то время, как Степанида отчитывала опять провинившегося в чем-то мужа.
– Я тоже помогу, - вызвалась было девушка.
– Не надо!
– замахали руками женщины.
– Иди, погуляй, дело молодое.
В устах Полактии, выглядевшей по-прежнему юной девушкой, высказывание прозвучало смешно. Аксинья лишь коротко взглянула на Катерину, а у той в мозгу прозвучало как приказ: иди, не мешай, нам надо поговорить. Значит, первое впечатление о том, что женщины знакомы, оказалось верным?
Катя повернулась к Егору, улыбнулась ему улыбкой, какой в фильмах улыбаются своим возлюбленным кинозвезды, и проворковала:
– Веди, показывай свою избу.
Они пошли куда-то вглубь горницы, где виднелась ещё одна дверь и Катя услышала, как кто-то посоветовал:
– Рот-то прикрой, Семка, не видать тебе шустренькой, как своих ушей. Что в руки Егорке попало, то пропало. Поторопись молчунью завлечь,
– А что у нас сеток больше нет?
– лениво ответил Семка, и все расхохотались.
– Разобиделись они на тебя, - проговорил Егор, пропуская её в открывшуюся дверь.
– А разве не на тебя?
– хмыкнула Катя.
Она подумала, что увидит ещё одну комнату, а перед ними был длинный коридор, по обе стороны от которого виднелись двери, каждую украшал какой-нибудь рисунок. Это было похоже на дверцы шкафчиков в детском саду, куда она когда-то ходила.
– Маленький был, глупый, вот и разрисовал, - смущенно пояснил Егор. У каждого своя опочивальня. Тут и комнаты для гостей, и для занятий.
– Занятий?
– она не поверила своим ушам.
– А кто кого здесь обучает?
– Мы. Сами себя. Прежде, когда таких комнат не было, всякие беды случались. Семка как-то в избе надумал знак Грома изобразить. Сложил пальцы, слово нужное сказал, тряхнул, а крыша возьми и обвались. Вот я и предложил для проверки каждого знака свою комнату поставить. Для знака Огня - стены несгораемые, между которыми ручей течет. Здесь, - он отворил другую дверь, - можно друг с дружкой драться, пока не надоест: стены из гибкого мха, бейся об него хоть головой, хоть руками...
"Какой молодец!
– с уважением подумала Катя.
– У него тут целый спортивный комплекс!"
– Хорошо ты это придумал, - сказала она и, глядя в мигом просиявшее лицо парня, попросила.
– А ты не мог бы меня научить знаку, с помощью которого легче от любой погони уйти?
– Никак в бега собралась?
– улыбнулся он.
– Напрасно, от меня не убежишь.
– Вспомнила я кое о чем, - призналась Катя.
– Как мы с Полактией от одного волшебника убегали, англичанина. Чуть не погибли.
– А что иноземцы в наших краях делают?
– Те края ничьи. Время там не течет, как повсюду, а взад-вперед прыгает.
– Эти места и мне ведомы. Гиблые края. Не приведи Господь заблудиться!
Катя открыла было рот, сказать, что у них для этого особый указатель, но Егор её движения не заметил.
– А у нас, веришь ли, Степка наладился такие указатели делать, ни в каком времени не заблудишься! К колдовству, ко всяким там заклинаниям он не расположен, а в придумках - очень башковитый. Одному рыцарю этот указатель за золотую монету продал. Стешка так радовалась, что два дня его не пилила...
"Как тесен мир!
– подумала Катя.
– Неистовый Роланд у Степана указатель купил, а мы к нему же в сеть попались!"
– А почему Степка не наколдует своей жене столько золота, сколько она хочет?
– Опять же, батюшку боится. Вернее, запрет его нарушить. Тот наказывал: с золотом не баловаться! Мол, никакой правитель такого не потерпит, чтобы кто-то вместо него золотом промышлял.
– Кого вам здесь бояться, на краю света?
– Не скажи, государевы слуги, ежели прикажут, и в аду отыщут!.. Чего сникла-то? Пойдем, научу тебя знаку, который погоню останавливает. Я покажу понарошку, в мелком виде, а ты уж потом, на вольном воздухе сама его изобразишь. Есть у нас в горах одно местечко удобное, там мы знакам полную силу даем. Гляди...