Маленький стрелок из лука
Шрифт:
И вот они на юге. Лежат рядом под жгучим солнцем и загорают. Снимают небольшую комнату у рынка. Из окна видны высокие горы и облака над ними. Ева с удовольствием отдыхает на пляже, много читает, здесь приличная библиотека, даже есть свежие журналы. На отца тоже не в обиде: он надежно защищает ее от всех обычных курортных посягательств и соблазнов. Да Ева не стремится к ним. Все-таки болезнь сильно ее измотала. У нее в горле образовался большой нарыв, который чуть было не вызвал общее заражение крови. Ей делали две операции, и теперь на шее слева остался небольшой шрам. Уже потом мать сказала ей, что врачи опасались за ее жизнь. Из-за шрама
Близко послышались голоса, отдельные громкие восклицания: "Вы не туда смотрите... Левее, где буй. Теперь идите?" Она приоткрыла глаза и села на лежак. У кромки берега, переговариваясь, толпились люди и смотрели на море.
– Дельфин, - сказал отец. Он стоял на лежаке и вглядывался в даль. Сатиновые плавки врезались в толстый живот. Туловище у него крупное, массивное, большая голова, а ноги худые. Отцу сорок восемь лет. Ева встречала мужчин в возрасте отца, но они были моложавые, стройные. И странно, с ними Ева свободно болтала о всякой всячине, не чувствуя их превосходства над собой... А вот с отцом ей никогда не найти общего языка. Для него она всегда маленькая бесшабашная Ева, за которой нужен глаз да глаз...
Ева наконец увидела дельфинов. Выскакивая из воды и сверкая темными лакированными спинами, они стремительно приближались к берегу, но, не доходя до буя, все разом развернулись и помчались в обратную сторону. Скоро их литые, будто из чугуна, тела перестали мелькать в зеленоватых волнах, и люди разошлись.
– Говорят, они иногда подплывают к купающимся, - сказал отец.
– Я читал, что дельфины звери миролюбивые, но лучше все-таки от них держаться подальше.
– Хорошо, папа, - с чуть приметной улыбкой ответила Ева.
Отец неисправим: во всем извлекает мораль для нее, Евы.
Она вспомнила Кирилла. Ей даже чуточку стало грустно, что он уехал. Ева сразу заметила, что он обратил на нее внимание. На Еву многие обращают внимание, оглядываются, когда она идет по улице, она уже привыкла. И не находит в этом ничего необычного: идет красивая высокая девушка, почему бы на нее не оглянуться? Была бы она мужчиной, наверное, тоже оглядывалась. Но есть мужчины, которых она выделяет из общей массы. Их внимание ей приятно. Так она выделила из всей компании Кирилла. Высокий, хорошо сложенный, с бронзовым мужественным лицом и умными насмешливыми глазами... Кстати, какого они цвета? Волосы темные, а глаза с восточным разрезом, кажется, светло-серые, придающие его волевому лицу озорное, мальчишеское выражение. Коротко подстриженные волосы спускались на высокий чистый лоб. Нет, он не был красавцем, губы у него полные да и нос широковат, но именно такие мужчины больше нравились Еве, чем галантерейные красавцы, напоминающие манекенов из заграничных рекламных журналов.
На вид такой интеллигентный, даже изысканный, он не раздумывая бросился в эту безобразную свалку и дрался, как лев. Конечно, он никакой не физик, это дамочка с пляжа ошиблась. Тогда кто же он?..
Солнце так приятно грело, а море успокаивающе передвигало с места на место мелодично позванивающую гальку, что постепенно все мысли куда-то отошли прочь, знакомые и незнакомые лица стерлись, перед зажмуренными глазами вдруг возник величественный Исаакиевский собор с сияющим даже в пасмурные дни позолоченным куполом и позеленевшими от патины чугунными скульптурами... Легкая грусть шевельнулась
Она улыбнулась своему непостоянству, еще нынче утром чувствовала себя счастливой здесь, у моря, а в полдень уже затосковала по Ленинграду...
Часть вторая
Желтые листья на ветру
1
В кабинете заместителя главного архитектора было накурено. Несмотря на то что оба окна распахнуты настежь, пласты дыма плавали над длинным столом, уставленным массивными пепельницами. Стулья кое-как задвинуты, на красивом темно-вишневом ковре пыльные отпечатки следов.
Только что закончилось совещание, и Александр Ильич Дибров, заместитель главного архитектора, стоял у раскрытого окна и с тоской обремененного непосильными заботами человека смотрел на оживленную улицу, толпы прохожих, которым не нужно в жаркий день, когда в городе воздух горяч и тяжел, сидеть в душном кабинете и, стирая носовым платком жидкий пот со лба, спорить до хрипоты с коллегами-архитекторами...
– Опять ты свалился на мою голову!
– не очень-то приветливо покосился Дибров на вошедшего Кирилла, потом повнимательнее взглянул на него и прибавил: - Везет же людям! Небось прямо с Черноморского побережья ко мне пожаловал? Загорел-то как эфиоп! Ну выкладывай, что у тебя?
– Александр Ильич, опять твои ребята начудили, - Кирилл раскрыл папку и разложил на столе план застройки одного из новых кварталов города.
– Видишь, здесь будет девятиэтажный дом, тут торговый комплекс, там гаражи, а немного поодаль должны быть построены складские помещения. Так вот на этом месте стоит полуразрушенная каменная часовня...
– Снесем ее к чертям, - заметил Дибров.
– Не выйдет, - возразил Кирилл.
– Эту часовню, кстати, она построена почти двести лет назад, нельзя трогать, она зарегистрирована нашим обществом как ценный памятник старины.
– Что же ты предлагаешь?
– неприязненно посмотрел на него архитектор.
– Передвинуть склады?
– Вот именно, - ответил Кирилл.
– Хорошо иметь дело с человеком, который схватывает твою мысль на лету!
– Вот вы где у меня сидите!
– похлопал Дибров себя по крепкой шее, наклоняясь над планом.
– Скоро на помойках откопаете бесценные памятники этой чертовой старины...
– И это я слышу от цивилизованного человека, который и сам...
– у Кирилла не повернулся язык сказать: "создает архитектурные ценности".
– Ну кому нужна эта каменная круглая коробка?
– продолжал Дибров.
– Двести лет простояла...
– Вот именно: двести лет простояла!
– перебил Кирилл.
– А эти сооружения...
– он ткнул пальцем в план застройки, - не простоят и пятидесяти лет. Их и сносить не надо, сами рассыплются...
– Кто увидит эту несчастную часовенку?
– говорил Дибров, никак не отреагировав на ядовитую реплику Кирилла.
– Она как бельмо на глазу будет торчать на задворках, и вороны там поселятся...