Маленький стрелок из лука

Козлов Вильям Федорович

– Позовите моего товарища, - попросил Кирилл. Он не на шутку встревожился. Не хватало еще, чтобы его, как калеку, волокли на лыжах до Парголова, а потом уложили на скамью в переполненной электричке. Еще хорошо, если рядом будет эта, глазастая...

– Стоять, я вижу, не можете, но крикнуть-то, надеюсь, в силах?

– Как вас звать?
– снова задал ей вопрос Кирилл.

– Если это вам поможет обрести равновесие, я скажу: Евгения.

Кирилл, стиснув зубы, поднялся на ноги и сосредоточил всю свою волю, чтобы побороть слабость, головокружение и не упасть. Когда

перед глазами, будто в тумане, поплыли кусты и завертелись стволы сосен, он покачнулся, но, вцепившись в руку девушки, устоял на ногах. Головокружение прошло, и он понял, что больше не упадет.

– Помогло, - пробормотал он, робко улыбаясь.

– Я рада за вас, - сказала она.
– Теперь, может бить, вы отпустите мою руку?

– Ни в коем случае!
– воскликнул он.
– У меня сразу нарушится этот... вестибулярный аппарат... Женя, вы меня, пожалуйста, не бросайте!

– Меня звать Евгения, - холодно произнесла она, однако руку не отняла. Кирилл немного ослабил хватку, но девушку не отпускал, держался за ее предплечье. Оно было округлое и вместе с тем упругое. От девушки исходил аромат духов. В ушах он разглядел маленькие жемчужные серьги. Как два белых огонька рдели они в ночи ее черных волос. На пальцах золотые с камнями кольца.

Кирилл понял сейчас, что перед ним не зеленая девушка, какой она казалась издали, а женщина, которой не меньше двадцати шести лет. А может быть, и больше. Не потому, что она выглядела на столько, ей можно было дать и двадцать, просто в выражении глаз, плавных движениях, манере говорить чувствовалась взрослая, уверенная в себе женщина, возможно даже замужняя. А морщинок на ее лице не было, разве что крошечные, чуть заметные на висках, где кончаются ее удлиненные глаза, оттененные черными густыми ресницами, а брови у нее были изогнутыми, узкими. Брови, скулы, глаза придавали ей восточный колорит. Не ярко выраженный, чтобы можно было заподозрить азиатское происхождение, а тот восточный колорит, который иногда неожиданно прорывается в чисто русском лице.

– Голова кружится?
– осведомилась Евгения.

Кирилл ощупал голову, только сейчас заметив, что на ней нет шапочки. На затылке обнаружил порядочную шишку. Обо что же это он стукнулся? Наверное, вон о ту огромную сосну, что стоит впритык к лыжне. Зацепился вскользь, иначе бы не шишку заработал, а вообще без головы остался...

Голова не кружилась, а когда он взглянул на небо, то не увидел зеленых возникающих и пропадающих пятен. Небо было блекло-синее, затянутое прозрачной дымкой. Почему же оно ему тогда показалось ярким, пульсирующим?

– Такая чертовщина со мной приключилась впервые, - пробормотал он. И тут же вспомнил, что однажды было подобное... Мальчишкой он вскарабкался по кирпичной стене своего дома на улице Восстания на второй этаж, чтобы положить цветы девчонке Лиле, в которую был влюблен, - у нее праздновали день рождения, а его не пригласили, - вот он и решил незаметно положить на подоконник свой подарок. Цветы он положил - букетик ромашек и васильков, собранных за городом на ржаном поле, - но в этот момент кто-то из гостей подошел к окну, и он, отпрянув, сорвался вниз.

Как сейчас помнит короткий, как миг, полет, бегущую вверх красную кирпичную стену у самого носа, гулкий удар голыми пятками об асфальт, эхом отдавшийся в затылке, и точно такое же ярко-синее небо с зелеными пятнами... Несколько раз он становился на ноги и падал. Впрочем, тогда это непривычное состояние быстро прошло, и он начисто забыл об этом, а вот сейчас вспомнил...

– Я соврал, - сказал он.
– Однажды давно-давно я точно так же пострадал из-за одной девушки...

– Можно подумать, что вы сейчас пострадали из-за меня, - без улыбки посмотрела она на него.

– Из-за вас, - уверенно ответил он.
– Думаю, раз какая-то девчонка может съехать с горы, а я - рыжий?

– Кажется, вы уже в порядке, - заметила она, высвобождая руку.
– И вон ваш приятель спешит... на помощь!

Она приветственно подняла руку, выдернула палки, поправила на голове пушистую шапочку.

– Прощайте!
– трагическим шепотом произнес Кирилл и, выбрав местечко, повалился на мягкий снег.

Когда он открыл глаза, снова увидел ее. Серые, со светящимися крапинками глаза с подозрением смотрели на него.

– Вы притворяетесь или...

– Этот, как его?.. аппаратик шалит, - перебил Кирилл, сдерживая улыбку. Ему не хотелось, чтобы девушка уходила.

– Как звать вашего друга?

– Вадим...
– и прибавил поспешно: - Только он ни черта не соображает в медицине...

Он почему-то решил, что она врач. А почему - и сам бы не смог объяснить себе.

Евгения выпрямилась и, глянув вниз, крикнула:

– Вади-им! Иди-ите-е сюда-а-а!

Пыхтя, показался на склоне Вадим. Под мышкой у него убежавшая лыжа Кирилла. Вронский раскраснелся, темные волосы блестели, шапочкой он вытирал лицо.

– Узнаю тихоню Кирилла!
– весело воскликнул он, бросив оценивающий взгляд на девушку.
– Оставь его на пять минут, и он уже на коленях перед женщиной... Он вам читает Блока? Стихи, посвященные Прекрасной Незнакомке? Или поэму Есенина "Анна Снегина"?

– Ваш товарищ потерпел аварию, - сообщила Евгения.
– У него нарушился вестибулярный аппарат.

– Короче говоря, я превратился в ваньку-встаньку, только наоборот, - весело заметил Кирилл.

– Чего же ты радуешься?
– повнимательнее взглянул на него Вадим.

– Мне повезло, как только я открыл глаза, сразу увидел перед собой врача...

– Я не врач, - заметила Евгения.

– Кто же вы тогда?
– искренне удивился Кирилл, снизу вверх тараща на нее глаза.

– Это не имеет значения.

– Не врач, а так с ходу ставите диагноз: нарушение вестибулярного аппарата...
– разочарованно протянул Кирилл.
– Я уже было загордился, что у меня такая редкостная космическая болезнь!

– Я буду рада, если ошиблась, - улыбнулась Евгения и, одним прыжком развернувшись на лыжах, помчалась вниз со склона. Черный хвост волос взметнулся за спиной наподобие орлиного крыла. Красное и черное на ослепительном белом фоне - это было красиво. Скоро лыжница исчезла меж деревьев и кустов.