Маленький стрелок из лука
Шрифт:
– Она художница.
– Я совсем забыл, люди искусства всегда со странностями...
– насмешливо заметил Вадим.
– Хочешь выпить?
– предложил Кирилл.
– Заскочим на минутку в ресторан. Дернем по сто пятьдесят коньяку, а?
– Наконец-то я слышу речи мужа...
– подобрел Вадим.
– Кстати, ты проиграл пари...
– Выиграл, старина!
– хлопнул его по плечу Кирилл.- Мне такое сегодня счастье подвалило... А позвонит она или нет - это уже не имеет значения. Главное, что я ее нашел!
– Не ее, а их, - напомнил Вадим.
– Ты забыл про Олю. Виноват, Ольку! И еще про головотяпу мужа, которому не следовало бы такую красотку одну выпускать из
– Ну и пусть! Главное, что я ее встретил, Вадим! Она бросит мужа ко всем чертям и выйдет замуж за меня...
– Кирилл не замечал, что громко смеется и кричит, так что на них оглядываются.
– Крепко же ты, парень, нынче стукнулся башкой...
– вздохнул Вадим, оглядываясь.
– Я влюбился!
– не мог остановиться Кирилл.
– Как увидел ее, так сразу и влюбился...
– Что-то ты, брат, в последнее время часто влюбляешься, - заметил тот.
– На этот раз по-настоящему! Ну понимаешь, что-то такое сидит в нас и говорит: "Это она, Кирилл! Та самая, которую ты искал тысячу лет!.."
– Теперь в мистику ударился!
– усмехнулся Вадим.
– У тебя сидит кто-нибудь внутри?
– заглядывал ему в глаза Кирилл, и непонятно было - все это он говорит всерьез или дурачится.
– Ну, этот есть у тебя, внутренний голос?
– Есть, - ответил Вадим.
– Мой внутренний голос говорит, что ты, дружок, спятил... И еще он говорит, что нам немедленно нужно зайти в ресторан, если нас пустят в лыжных костюмах, и выпить по сто пятьдесят....
– Нас сегодня куда угодно пустят, - рассмеялся Кирилл.
– Такой день!
– Иди первый, а я за тобой, - подтолкнул к дверям Вадим.
– Блаженных всегда без очереди пропускают...
2
Профессор, заложив руки за спину и расхаживая вокруг кафедры, монотонным голосом читал лекцию об экзистенциализме. Был он высокий, худой, с длинным носом, рядом с которым пристроилась крупная бородавка. Когда профессор протяжно произносил гласные, бородавка ползла вверх, а когда согласные - вниз. На своем месте ей не сиделось. Хотя профессор читал нудно, почти не делая пауз, Ева слушала его с все возрастающим интересом.
– ...Кьеркегор, создатель этого философского течения, в своих сочинениях противопоставляет "существование" "бытию", - бубнил профессор.
– ...Так вот в своих книгах Кьеркегор воспевает отвращение к жизни, страх к смерти, упадничество...
"Как можно воспевать в книгах отвращение к жизни и страх к смерти?!
– подумала Ева, - воспевают скорее радость к жизни..."
– ...современные экзистенциалисты несколько модернизировали теорию Кьеркегора, так сказать, приспособили ее к сегодняшним социальным условиям...
Ева записала в тетрадку трудную фамилию Кьеркегор, несколько других фамилий и книг по теории экзистенциализма, решив, что пойдет в публичку и обязательно получше познакомится с этим странным и любопытным течением в современной философии...
– ...Суть экзистенциалистической философии сводится к тому, что человек находится во враждебном мире, в который он попал не по своей воле... Он чувствует себя одиноким и покинутым. Жизнь ему кажется никчемной, а смерть неизбежной. Человека охватывает страх, толкающий его сделать выбор: или "неподлинное" существование в качестве социального обезличенного существа или "подлинное" существование в качестве самого себя...
– монотонно читал профессор, а мысли Евы перескочили с экзистенциалистов на другое. Ей вспомнился стихотворный отрывок, который с чувством в перерыве между лекциями прочел ей в университетском
Так вот. Альберт Блудов (бывает же такое: наискромнейшему парню досталась такая фамилия!) прочел ей сегодня:
Три источника имеют влечения человека: душу, разум и тело...
– Я ни одно еще из этих влечений не испытала, - сказала Ева.
– Ты несчастный человек, - печально заметил Альберт и отвернулся.
Ева разозлилась: почему это она несчастная? Только потому, что ее чувства не укладываются в. это дурацкое изречение?
– Судя по твоему виду, несчастный ты, - резко ответила она.
– А ты даже и несчастной быть не можешь, - вдруг жестко, что ему совсем было несвойственно, произнес он.
– Статуя, сделанная из мрамора, без чувства, без желаний, без увлечений... Мне жалко тебя, Ева.
Повернулся к ней спиной и, широко расставляя огромные ступни, ушел. И походка у него была как у старой заезженной лошади. И жесткая грива русых спутанных волос за спиной. Альберт высокий, но не производит впечатление сильного человека.
Хотя Ева сгоряча и сказала, что изречение дурацкое, сейчас на лекции несколько раз повторила его про себя и изменила свое мнение: тут есть глубокая мысль... И ей, Еве, вряд ли стоило заноситься, заявляя, что ей не свойственно ни одно из этих чувств. Прав Альберт, что люди, не способные ничего чувствовать, достойны жалости.
От этих невеселых мыслей Еве стало грустно. Как только кончилась лекция и девушки, будто листья в парке, подхваченные ветром, бросились в коридор, Ева запихала в мягкую, из кожезаменителя, совсем не студенческую сумку общую тетрадку, книжку и вышла из здания университета. Оставалась еще одна пара по английской грамматике, но ее потянуло на волю, а противиться своим желаниям девушка не привыкла. Мельком подумала, что надо было сказать Лене - старосте группы, - чтобы она не поставила в журнале пропуск.
В городе по-весеннему солнечно и тепло. Над покрытой обломками льда и шугой Невой плыли кучные облака. Прохожие стояли на Дворцовом мосту и смотрели вниз. Ева тоже постояла немного и отметила, что если долго смотреть на плывущие льдины, то кажется, будто льдины стоят на месте, а ты сама вместе с мостом и облаками плывешь в пространстве. На больших льдинах можно было увидеть самые неожиданные вещи.
Не обращая внимания на людей, проплывали на льдинах вороны. И вид у них при этом был независимый и задумчивый. Нахохлившиеся чайки дрейфовали отдельно от ворон. Крепкие желтые носы их блестели.