Маленький стрелок из лука

Козлов Вильям Федорович

– Дорогой Блудов, в том-то все и дело, что я сейчас никто и потом буду никем, - с грустью ответила Ева.
– Может быть, поэтому я ко всему безразлична? Мне ничего не хочется. Ни к чему не стремлюсь.

– Просто быть женщиной - это тоже не так уж мало, - заговорил он.
– Истории известны случаи, когда женщины ворочали государствами, королями, императорами, при всем при том, кроме красоты, не блистая никакими талантами.

– Мне об этом уже говорил один человек, - улыбнулась Ева.
– Он даже обозвал меня помпадуршей.

– Графиня Помпадур была не только красавицей, но и умницей, - заметил Альберт.

– Ты хочешь

сказать, я дура?
– без всякой обиды спросила Ева.

– Я так не думаю, - ответил он.

– Королей осталось на белом свете очень мало, - улыбнулась Ева.
– И потом, где они, эти короли?

– У тебя странный ум, - заметил он.
– Слишком конкретный, когда что-либо касается тебя... Ты сразу все переводишь на себя.

– А на кого же мне переводить, Блудов? На тебя?

– Я бы тебе посоветовал задуматься над словами Канта: "Имей мужество пользоваться собственным умом".

– Ты умный, Алик, - ласково сказала Ева.
– Но ты так мне и не ответил: чего ты хочешь в этой жизни?

– В первую очередь - стать человеком, - сказал он.
– А во вторую очередь - полезным для общества человеком.

– А мне ни того, ни другого не хочется.

– Не наговаривай на себя, - улыбнулся он.
– Сейчас тебе ничего не хочется, а придет время, и ты будешь думать по-другому. Так всегда бывает.

– Когда же это время придет?

– Когда ты полюбишь, - глядя в сторону, проговорил он.

– Уж не тебя ли?
– насмешливо посмотрела она на него.

– Ты научись в конце концов хотя бы самую малость абстрактно мыслить!
– рассердился он.
– Как-нибудь проживу и без твоей любви...

– Блудов, милый, не сердись!
– заглянула ему в глаза Ева.
– Ты гораздо счастливее меня: у тебя есть цель, ты знаешь, чего хочешь, а у меня ничего нет. Ты богач по сравнению со мной!

– Это уже лучше, - смягчился он.
– Не то, что ты говоришь, а как ты говоришь.

– Вот ты сказал, что у меня характер интел...

– Интеллигибельный, - подсказал он.

– Так как же мне жить-то с таким погибельным характером? У меня все не как у людей. Учиться не хочется, работать - тоже. Уж на что кино - интересное дело, а меня и оно не захватило. Возьмусь за книгу - тут же брошу, в театр не тянет, в кино бываю редко, телевизор не смотрю... Пьянки-гулянки - тоже быстро надоедают... Чего мне надо? К чему стремиться? У меня не было прошлого, нет настоящего и вряд ли будет будущее... И что я такой за человек? Вот ты философов изучаешь, Блудов. Скажи, что мне делать?

– На такие вопросы даже философия ответа не дает, - с грустью в голосе ответствовал Альберт.
– Пустая ты, Ева. И поверхностная. Плывешь по течению... Это хорошо, что тебе такие мысли приходят в голову. Значит, в душе у тебя что-то еще сохранилось... А чтобы выйти из столбняка, в котором ты находишься, тебе надо влюбиться. Причем по-настоящему, так, чтобы в тебе все перегорело. И тогда ты сама себя не узнаешь! Станешь другим человеком, я в этом уверен. Ведь я давно за тобой слежу. Раньше удивлялся тебе, не понимал, а теперь понимаю. И не потому, что ты мне нравишься, а потому, что ты на других не похожа... Как будто ты не в своем веке родилась и ждешь, когда тебя наконец разбудят... Только сильная освежающая любовь очистит тебя от всего наносного, разбудит от зимней спячки... Ты спишь, Ева, а не живешь, но не может же это вечно продолжаться?

– Дай-то бог, - сказала Ева.
–

Может быть, ты и прав. Влюбиться... Думаешь, это для меня так-то просто? Я бы и рада, да не получается. Нравится мне человек, тянет к нему, но пройдет какое-то время, и не хочу его больше видеть, он мне противен. И это не потому, Блудов, что мне встречались неинтересные, наоборот: умные, тонкие, талантливые... А конец один и тот же: или я их бросала, или они меня. Причем без раскаяния и сожаления... Где же он, тот самый, самый, которого я смогла бы полюбить сильно и страстно? Где он прячется, проклятый? Покажи мне его, Блудов!

– В этом деле я тебе не помощник, - усмехнулся он.

Они пошли дальше. Пересекли Литейный. Не доходя до комиссионного, Ева замедлила шаги, раздумывая: зайти к Тому или не стоит? С тех пор как она приехала из Средней Азии, она у него ни разу не была. Том звонил, приглашал в Таллин, к себе на дачу, но Ева готовилась к экзаменам, и ей было не до этого. А сейчас стало немного посвободнее. Мария с Борисом уехали в Ялту.

Там сейчас бархатный сезон... Интересно, где Блоха раздобыл денег? Обычно у него и копейки за душой нет, все пропивает, а тут оделся как пижон, да и Марии подарил золотое колечко с камнем. Наверно, в карты выиграл, заработать таких денег он не мог. Работать Борис не любит.

Они прошли мимо магазина. Ева уже давно курила те самые сигареты, что в продаже. А Том говорил, что у него есть заграничные...

Может быть, не было бы рядом Альберта, Ева и зашла к Лядинину, но ей почему-то не хотелось расставаться с однокурсником. Славно они с ним сегодня поговорили... Умный парень, порядочный и волевой. Он никогда не будет делать то, что ему не хочется. И если бы не он, она никогда бы не наверстала упущенное. Сколько раз ей хотелось все бросить и уйти из Публички, где она занималась с Альбертом, а отец сидел сзади через стол. К Блудову отец относился тоже с некоторым подозрением, но заниматься вместе не препятствовал. Даже как-то сказал, чтобы Ева пригласила его домой. Она пригласила, и Блудов молча просидел весь вечер у телевизора. Даже от чая отказался. Тоже странный парень. Мать, например, потом сказала, что не верится, будто он первый студент на курсе, мол, бука какой-то. Почему-то люди никогда не признаются, что они сами могут быть скучными и неинтересными, а всегда упрекнут в этом других... О чем мог разговаривать Альберт с отцом, который задавал ему такие банальные вопросы: "Ну, молодой человек, как у вас обстоят дела с учебой?", "Понравился ли вам такой-то фильм?", "Что вы думаете по поводу наших успехов в космосе?".

Такие вопросы кого угодно заставят надолго замолчать, а Блудов вообще не переносил пустой застольной болтовни. Однако когда она позже спросила, какое впечатление на него произвели ее родители, он коротко ответил: "Родители как родители..."

Они пешком дошли до ее дома. Хотя небо клубилось серыми облаками, дождь так и не собрался, но воздух был влажный, и железные крыши блестели. У парадной рабочие грузили в большой крытый грузовик мебель. На тротуаре на стуле с резной спинкой сидела пожилая женщина в плюшевом жакете и прижимала к себе клетку с канарейкой. Почему-то переезд людей на другую квартиру всегда вызывал у Евы тоскливое чувство. Может быть, потому, что расставленная на тротуаре старая обшарпанная мебель, кровати, тумбочки, стиральная машина, ночной горшок - все это обнажало что-то интимное, чужое, которое совсем ни к чему выставлять напоказ...