Маленький стрелок из лука
Шрифт:
В этом отношении Ева сильно отличается от других. Том не раз ловил на себе уважительные взгляды девушек, когда он привозил их на дачу и вводил в комнаты. То, что он живет богато и у него все есть, впечатляло новых знакомых.
Том знал, что женщины любят подарки, Ева же и здесь была на других не похожа: она принимала подарки, но ничуть не дорожила ими. И когда он интересовался, почему она не носит подаренную сумочку или зажигалку, Ева равнодушно говорила, что сумочку у нее выпросила подруга, зажигалку она где-то оставила, кажется, в кафе, а пудреницу забрала мать...
В
Приехал Борис. Он был в модном плаще, длинное, с черными бачками лицо светилось довольством, темные волосы влажно блестели. На улице сеял мелкий, как пыль, дождь.
Блоха демонстративно извлек из карманов бутылки коньяка и шампанского.
– Поставь в холодильник, - по-хозяйски распорядился он.
– Разбогател?
– усмехнулся Том.
– Взял два билета до Симферополя, - похлопал Борис себя по карману. Костюм на нем был новый, с разрезами по бокам.
– Кто же ездит в Тулу со своим самоваром?
– заметил Том.
– Мы договорились с Машкой не мешать друг другу, - ухмыльнулся Блоха.
– Как ты думаешь, хватит мне тыщи на пропой?
Тому не надо было спрашивать, где он взял деньги. По роже приятеля было видно, что "дельце" ему удалось и теперь он наслаждается жизнью. "Не рано ли пташечка запела?
– подумал Том.
– Уж если и обтяпал свое темное дело, то хотя бы переждал малость..."
– Не возьмешь у меня одну картинку по дешевке?
– предложил Борис.
– Говорят, кисти самого Франса Гальса.
– Я тебе говорил, картины не покупаю.
– А импортный стереомаг с усилителем?
– не отставал Борис.
Только сейчас Том заметил, что приятель выпивши. В новом костюме он выглядел солидно и независимо.
– Ты ведь знаешь, что я краденого не беру, - с досадой ответил Том.
– И давай прекратим этот разговор.
– Зря отказываешься, - не унимался Борис.
– Франс Гальс. "Портрет неизвестного". Фамильная ценность. На такие вещи цены растут...
– Когда уезжаешь?
– перевел разговор Том на другое.
– Послезавтра.
– Борис прошел в комнату (конечно, не сняв грязных башмаков) и увидел ковер. Остановился, наклонив продолговатую голову, стал рассматривать.
– Рядом с таким ковром знаешь как бы Гальс смотрелся?
– гнул он свое.
– Ты надоел мне, - поморщился Том.
– Поставить кофе?
– Я знаю, чего ты боишься, - усмехнулся Борис, усаживаясь на тахту.
– Попасться, не так ли? Я все обтяпал чисто. Как говорится, комар носа не подточит. Мне не нужно было спешить, суетиться. Фрайер в отъезде, и еще неизвестно, когда вернется. Так что никакого шухера. Работал я один, без помощников. Никаких следов не оставил. Маг и остальную технику я продам на толкучке в Одессе-маме, а там паспорт не спрашивают... Бери товар, гони валюту!
– Особенно не шикуй, - посоветовал Том, зная, что Борис любит пустить пыль в глаза.
– Там тоже не лопухи, в милиции.
–
– рассмеялся Блоха.
– Я и беру ее на юга, чтобы следила за мной, не давала зарываться.
Терпения у Блохи не хватило подождать, пока шампанское охладится, он достал из холодильника бутылки, закуску приготовил Том. Коньяк пил Борис из толстого хрустального стакана, запивал шампанским. Сейчас он не походил на того прихлебателя, каким Том привык его видеть. Держался уверенно, с присущей ему наглецой. Пепел стряхивал на стол рядом с тарелкой, хотя под рукой была бронзовая пепельница, пол возле тахты заследил, пиджак небрежно бросил на подушку. Тому не хотелось пить, но Борис так редко угощал, что он решил гоже на дармовщинку выпить, но налил себе не в стакан, а в рюмку.
– Выручи, старина, - взглянул Блоха на Тома.
– Завтра заброшу тебе этого Гальса? Спрячь подальше, а вернусь с югoв - заберу. Понимаешь, негде оставить.
– Лучше возьми в Одессу-маму, - подсказал Том.
– В Ленинграде не продашь.
– Рамку жалко, - вздохнул Борис.
– Золоченая... А с рамкой не повезешь.
– Дурак ты, - сказал Том.
– Избавляйся как можно скорее от картины, пока хозяин не вернулся и в милицию не заявил... А он - "рамка"! Плюнь на нее и выбрось на помойку. С рамкой скорее опознают картину.
– В каталогах картинка не числится, - размышлял Борис.
– Может, подделка? Я одному человеку показал, он понимает толк в искусстве, говорит, настоящий Гальс. Тогда ему цены нет!
– Тем более надо поскорее избавиться.
– Жалко за тыщу продавать, когда она стоит десять, а может, и больше, - вздохнул Блоха.
– Рискованный ты парень!
– усмехнулся Том.
– А ты очень уж осторожный, - пробурчал Борис, - Мог бы и помочь.
– Честь фирмы, - сказал Том, - Если мальчики из отделения пронюхают, что я еще краденое скупаю или прячу, мне крышка.
– Пожалуй, выдеру я ее из рамки и возьму с собой, - решил Борис.
– А Машка в Одессе продаст. Вывеска у нее представительная, не то что у меня... Скажет, фамильная ценность, досталась в наследство от бабушки.
Блоха, к облегчению Тома, ночевать не остался, у него какие-то дела в городе. Том даже не поинтересовался, какие могут быть дела ночью. Борис не дал бы ему спокойно выспаться, наверняка стал бы требовать еще выпивки, приставал бы со своими пьяными разговорами.
У калитки они распрощались. Отсюда до электрички было не очень далеко. Уже отойдя на несколько шагов, Блоха обернулся и сказал:
– Красотка Ева приехала... Кажется, совсем. Поцапалась с режиссером и мотанула оттуда.
– Когда ты ее видел?
– подскочил к нему Том. Он даже не заметил, что в одном шлепанце, второй соскочил с ноги и остался у калитки.
– Что, забилось ретивое?
– засмеялся Борис.
– Как же ты не смог ее удержать? Жадный ты, Томик, а красивые девчонки скупердяев не любят...
– Пошел ты к черту!
– выругался Том и повернулся к нему спиной. Он сообразил, что и без Блохи все, что надо, сейчас узнает про Еву.