Малютка
Шрифт:
Догадки, опасения, предложения посыпались одно за другим. Вдруг у кого-то из соседей есть ключи? Но мы же не можем просто взять и вломиться к ней в квартиру! А если ночью у нее случился какой-нибудь приступ, и она умерла в постели?
— А если она в постели с мужчиной после бурной ночи? — резко бросила Марьяхо, видимо, пытаясь закрыть дискуссию. — Чтобы вскрыть дверь, нужно судебное постановление. Никто нам его не даст только потому, что Ческа не берет трубку.
— Еще она не явилась в суд, не забывай.
— Все равно, Сарате, этого мало.
Он
— Вчера на улице Усеры праздновали китайский Новый год, — вспомнил Ордуньо. — Она мне говорила, что собирается там прогуляться.
Буэндиа энергично кивнул:
— Мне тоже говорила. У нее глаза воспалились, но вроде ничего серьезного. Я посоветовал ей капли.
— Что за страсть к самолечению, — покачал головой Ордуньо.
— Я же врач. Хоть и специализируюсь больше на мертвых, чем на живых, капли все-таки могу выписать.
Сарате прошел в кабинет Чески. Осмотрел каждый уголок, словно какой-нибудь комочек пыли мог дать ему ключ к разгадке ее исчезновения.
Рейес чувствовала, как атмосфера накаляется. Первый день в отделе — а как трудно было уговорить на это дядю, которому даже самые высокие в академии баллы казались недостаточным аргументом! — проходил совсем не так, как она себе представляла. Она предполагала, что к племяннице Рентеро, начальника всех оперативных подразделений, отнесутся с недоверием, но это ее не пугало: Рейес не сомневалась, что готова к работе в ОКА и вскоре себя покажет. Чего она совсем не ожидала, так это застать отдел в полном ступоре, вызванном исчезновением Чески.
— Наверное, тебе уже рассказывали, чем мы здесь занимаемся. — Ордуньо не знал, о чем еще поговорить с новенькой.
— Рассказывали, но я бы хотела услышать, как это видишь ты. Если не возражаешь.
— Ладно, вот моя версия. Мы занимаемся всем понемногу, от висяков и расследований, запоротых по чьей-то ошибке, до архивных дел, которые по какой-то причине открывают заново. Сегодня у тебя рабовладельцы в Леоне, а завтра — убийство, совершенное в 1984 году.
— Много движухи?
— Не особо. Если тебе хотелось драйва, надо было проситься в другой отдел.
— Да нет, мне здесь нормально, — с непроницаемым видом ответила Рейес. — Иногда хочется действовать, а иногда — посидеть спокойно.
Сарате отправился на улицу Усеры, поговорить с людьми. Пако, официант из любимого бара Чески, видел ее там вчера: пила пиво. Ничего странного он не заметил. Сарате расспросил соседей, хозяина ларька, где она покупала лампочки, батарейки и прочую мелочовку. Но поскольку узнать ничего не удалось, решил вернуться в отдел и взять быка за рога.
— Я должен попасть в квартиру Чески, — заявил он с порога.
Сарате был настроен решительно: прошло уже несколько часов, а от Чески ни слуху ни духу. Теперь не до дискуссий о том, насколько этично вламываться в чужое жилище.
— Я подготовлю запрос судье? —
— Не надо. Лучше через Рентеро. Его разрешения достаточно, случай-то особый. Но я не могу ему дозвониться: его нет на рабочем месте, и по мобильному тоже не отвечает.
Все повернулись к Рейес. Сарате подошел к ней вплотную.
— Где твой дядя, знаешь?
— Так ты приветствуешь нового сотрудника в первый рабочий день?
Сарате буравил ее взглядом, пытаясь совладать с яростью. Как смеет эта соплячка отвечать ему в таком тоне, когда у них пропала коллега? Рейес выдержала его взгляд. Она понимала, что Сарате на нервах, но это не давало ему права хамить. К тому же ей нужно было выстроить границы, иначе она никогда не перестанет быть племянницей Рентеро.
— Где твой дядя? — повторил Сарате.
— Без понятия. Я вообще-то сотрудник полиции, а не справочное бюро.
Марьяхо, подавив усмешку, решила вмешаться, чтобы предотвратить кровопролитие:
— Сейчас выясню его расписание.
Сделав пару звонков и непринужденно поболтав с секретаршами министерства, своими ровесницами, — похоже, у женщин за шестьдесят не было проблем со взаимопомощью, — Марьяхо получила необходимую информацию.
— Рентеро сейчас в клубе «Казино-де-Мадрид», это на улице Алькала. Там проходит мероприятие по сбору средств на школы в Мьянме.
— Я в «Казино», за разрешением, — заявил Сарате. — Ты едешь со мной. — Он указал на Рейес.
— Я?
— Да. Поможешь уговорить дядю.
Глава 3
Ческе чудился запах навоза. Она никак не могла проснуться, но сквозь сонное оцепенение припоминала вчерашний вечер: китайский праздник, встречу с Хулио, поездку на мотоцикле до Комендадорес и то, как три мужчины наблюдали, как она с партнером занимается сексом. Вероятно, ее насиловали, но она не могла ничего вспомнить. Некоторое время ее единственной реальностью оставался запах, вонь свинарника.
Наконец Ческе удалось открыть глаза. Их жгло, а голова раскалывалась, но самым страшным было не это: оказывается, она была раздета и привязана к кровати за запястья и щиколотки. Она попробовала пошевелить руками и неприлично раскинутыми ногами, но малейшее усилие вызывало мучительную боль. Кровать была прочной, попытки ее расшатать ни к чему не привели.
Ческа закрыла глаза и, хотя это казалось невозможным, снова заснула. А проснувшись, не могла понять, сколько времени проспала, несколько секунд или часов. Она попыталась разобраться, что же произошло с тех пор, как этот красавчик, одетый, правда, как парень из семидесятых, заговорил с ней на улице Марсело Усеры. Они приехали в квартиру, она сходила в ванную закапать капли, он ждал ее с бокалом вина. При мысли о вине она ощутила рвотные позывы, поэтому, хоть это и было ненаучно, предположила, что в него добавили транквилизатор или что-то еще. Глаза чесались нестерпимо, но сейчас конъюнктивит был наименьшей из ее проблем.