Малютка

Мола Кармен

Хулио вошел в нее. Несмотря на пронзительную боль, которую нисколько не смягчала смазка, Ческа старалась изобразить удовольствие. Хулио уже не контролировал себя, от возбуждения его била дрожь. Ческа дождалась удачного момента, когда он кончил и в изнеможении упал на нее, и, резко дернув шеей, нанесла ему удар головой.

Удар оказался мощным: на лбу Хулио появилась ссадина, на мгновение он отпрянул. Но он совсем не злился, он улыбался. Кровь текла у него по щеке, и он слизывал ее языком. Рана не охладила его пыл, а только разожгла.

—

Ага, так мне еще больше нравится.

Его член опять встал, и он принялся снова насиловать Ческу. Она пыталась сопротивляться, но безуспешно: связанная, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Истязание все длилось и длилось, казалось, оно не закончится никогда. Хулио вел себя как животное, по лицу его текла кровь, но ему было все равно. Наконец он застонал, кончил и сорвал клейкую ленту. Ческа в отчаянии закричала.

— Кричи-кричи, тебя никто не услышит. А если услышат, тебе же хуже, они перевозбудятся и придут сюда. И не будут с тобой так нежны, как я.

Макая палец в собственную кровь, Хулио написал что-то на теле Чески. Она не видела, что именно.

— Знаешь, что это значит? Чжуньян цзисян. Желаю удачи в год Свиньи.

Глава 9

Ордуньо посмотрел на Рейес с удивлением. Вчерашний строгий костюм она сменила на платье в цветочек со скромным вырезом. И макияж был другим: вместо агрессивного, контрастного — едва заметный, смягчающий черты. Еще вчера, увидев ее впервые, Ордуньо отметил, что она очень красива, а сегодня еще раз убедился в этом.

— Я попросил транспортную полицию составить список всех белых пикапов с буквами МНР на номерных знаках, — сообщил он. — Как только пришлют, можем приступать к поискам. Вряд ли их очень много, буквы НР были на знаках много лет назад, наверняка большая часть этих машин уже на свалке.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Рейес.

— Подумай обо всем, что мы видели вчера на пустыре. Бывает, какая-то деталь кажется несущественной, но кого-то из коллег она наталкивает на интересное предположение, и в итоге ситуация проясняется.

Через несколько минут началось совещание отдела, на котором всем предстояло поделиться своими соображениями и сведениями, которые удалось получить. Это дело было глубоко личным для каждого сотрудника, но ОКА работал с ним по той же схеме, что и с любым другим.

— Расскажу, что мне известно, — начал Сарате. — Я был с Ческой до половины девятого вечера. Мы договорились посмотреть, как в их районе празднуют китайский Новый год, но обстоятельства изменились, и я ушел ужинать с друзьями. Если кому-то нужно подтверждение, могу дать их имена, телефоны и список мест, куда мы заходили.

Но обвинять Сарате в исчезновении Чески и проверять его алиби никто не собирался.

— Ты с ней потом не разговаривал? — спросила Марьяхо.

— Нет. Если хочешь, возьми мой телефон, проверь. Мы договорились

встретиться утром в суде на Пласа-де-Кастилья, чтобы дать показания против рабовладельческой сети. Когда она не явилась, я начал беспокоиться.

Вдруг в переговорную вошла Элена, и комнату заполнил радостный гул. Буэндиа, Марьяхо и Ордуньо не видели ее больше года. Но сейчас им было не до приветствий и расспросов: в опасности жизнь Чески. Жестом попросив коллег не отвлекаться, Элена присела к столу.

— Надеюсь, вы не против моего вторжения. В отсутствие Чески отделом руководят Сарате и Ордуньо. Я только послушаю и скажу, если в голову придет что-то важное и интересное.

— Ты же знаешь, мы всегда тебе рады, — радостно ответил Ордуньо. — Кто-нибудь еще разговаривал вчера с Ческой?

— Мы с ней болтали перед уходом. Единственное, что ее волновало, — это выступление на суде, но она отлично подготовилась, — сказала Марьяхо.

Буэндиа, как обычно, откашлялся, перед тем как взять слово:

— Я тоже ее видел. Она зашла ко мне, пожаловалась, что чешутся глаза, конъюнктивит. Я посоветовал капли. И обратил ее внимание на то, что сейчас не сезон аллергии, это может быть из-за стресса. Но она только посмеялась, сказала, что стресс — это для менеджеров, а она всего лишь полицейский, ежедневно рискующий жизнью.

Все засмеялись, а Рейес отметила про себя, что у Чески своеобразное чувство юмора. Ордуньо махнул рукой, прося коллег не отвлекаться.

— Тогда разберем то немногое, что у нас есть. Мотоцикл Чески обнаружен на пустыре в районе Медиа-Лега. Его бросил там мужчина в синем комбинезоне, приехавший на старом пикапе, номерной знак МНР. Я уже попросил транспортников составить список автомобилей, в номерах которых есть эти буквы.

— Отлично. А я снял отпечатки пальцев с мотоцикла, — вставил Буэндиа.

Элена что-то черкнула в блокноте. Рейес не сводила с нее глаз. Она уговорила дядю устроить ее в ОКА только ради того, чтобы учиться у этой женщины.

— А что мы знаем о фальшивом удостоверении, найденном у нее дома? — Элена быстро нарушила обещание только слушать.

— Я с ним разбираюсь, оно на имя Леонор Гутьеррес Мены, а такого человека, похоже, не существует, — ответила Марьяхо. — Оно не фальшивое. То есть фальшивое в том смысле, что там фотография Чески, но другое имя, однако это не подделка, а официальный документ.

— Мы и сами не раз делали себе документы для прикрытия, — сказал Ордуньо. — Возможно, Ческа тоже. Надо будет выяснить.

— Я уже выяснила, так оно и было, — подтвердила Марьяхо. — И еще поискала, когда этот документ использовался. Пока нашла только одну бронь в отеле Ла-Гранхи на выходные 11–13 января.

— Ты что-нибудь знаешь про эти выходные, Сарате? — спросил Буэндиа.

Элена мысленно поблагодарила судмедэксперта. Она сама собиралась задать этот вопрос, но из ее уст он прозвучал бы несколько бестактно.