Малютка

Мола Кармен

Он наконец-то замолчал. Охранник принес сахар, и Антон, размешивая его в кофе, вспоминал, как мать застала их с Арасели. Она рассказала все отцу, тот избил Антона, но сдавать его в полицию не захотел. Предпочел найти ему жену.

— Он женил меня на Валентине, беременной хрен знает от кого. Отец думал, раз в доме женщина, я не пойду на сторону.

Смерть Арасели сочли несчастным случаем; все решили, что лицо ей обглодали дикие звери.

— Клянусь вам, я старался исправиться. Но я был просто не в себе. Это была не жизнь, рядом с подонком отцом

и мамашей, которая с рождения меня не обняла ни разу. Если бы они отвели меня к врачу, все сложилось бы по-другому.

Элена знала, что Сарате и остальные сотрудники ОКА внимательно следили за тем, что происходит в допросной. Это было отвратительно — предоставить Антону возможность рассказывать о своих зверствах и оправдываться. Ордуньо наверняка удерживал Сарате, чтобы тот не ворвался сюда, как вчера. Элена сразу заметила, что у Анхеля синяк на скуле, а губа разбита. Да и похмелье скрыть не удавалось.

«Заехал себе дверью холодильника среди ночи. Свет на кухне не включил», — объяснил Сарате. Поверила Элена ему или нет, его не волновало.

Инспектору пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на признаниях Антона. Он рассказывал, какое отвращение испытывал к Валентине, которая постоянно приставала к нему, требуя исполнения супружеского долга. Он не избавился от нее сразу только потому, что она занималась домом, присматривала за Хулио, Касимиро и Серафином.

— Я не злой человек. Отец всегда держал Касимиро и Серафина со свиньями. Стыдился их. Не понимал, как мать могла родить таких ненормальных. Но они были сильными, умудрились выжить. Сначала мать умерла от болезни — наконец-то перестала путаться под ногами! Об отце позаботились мы с Валентиной. Вы, наверное, думаете, что я своей жене жизнь испортил? Но ее только одно не устраивало — что у нас в постели ничего не было. Когда я убил отца, она осталась на ферме. Потом, когда я начал привозить женщин, тоже не уходила. Она не святая. Ведь могла бы меня в полицию притащить, я был бы ей только благодарен. — На мгновение Антон задумался. Неужели он и правда считал себя жертвой? — Мне одному было не плевать на Касимиро и Серафина.

— Ты давал им препараты для свиней.

— Азаперонил их успокаивал. Без него они бы целыми днями дрочили. Одним все, другим ничего. — У Антона вырвался неуместный смешок.

Хулио он до сих пор не упомянул. Элена спросила, как проходили первые годы мальчика на ферме и почему он остался жить с отцом, а не уехал с матерью.

— Хулио не дурак. Вот его мать, Валентина, была тупая как пробка. А ему на ферме было самое место. Гостьи ему тоже нравились.

— Как ты думаешь, он тебя любит или боится?

— Этот парень не боится самого черта.

В голосе Антона слышалась гордость, хотя еще вчера он ругал Хулио, утверждал, что тот его бросил. Антон явно был не так прост. Под масками животного и жалеющего себя придурка скрывался расчетливый и неглупый преступник.

— А та женщина… которая с вами работала.

Он не случайно упомянул Ческу. Это была продуманная жестокость.

—

Когда я познакомился с ней после ярмарки в Турегано… Я тогда дружил с парой местных парней. Мы выиграли хамон, представляете? И набрались. А ночью встретили ее. Как там ее звали?

— Сам прекрасно знаешь.

— Франсиска?

— Она предпочитала, чтобы ее называли Ческой.

— Это уже потом. Тогда все знали ее как Франсиску. Один из моих друзей был с ней знаком. И хотел ее. Он был первым, за ним второй, а когда настала моя очередь, у меня не встал. Я сказал им, что это из-за выпивки, но они смеялись, говорили, это потому, что я педик, предпочитаю волосатые задницы… — Антон вдруг разрыдался. — Вернувшись домой, я вспомнил Арасели. И в первый раз отправился на поиск гостьи…

— То есть это Ческа, по-твоему, виновата?

— У меня все было под контролем. На ферме, весь в заботах… Если бы не Франсиска, я бы не сорвался.

Элена с трудом сдерживала гнев. Антон пытался перевернуть все с ног на голову и представить себя жертвой. Она сжала кулаки, усилием воли заставляя себя успокоиться. Приходилось глубоко дышать. Антон уже рассказывал, как к нему приезжали «гостьи», сыпал подробностями изнасилований и убийств, спеша поскорее вернуться к Ческе. На ней круг якобы замкнулся. Зачем он так подробно описывал, как узнал, что двое насильников убиты? Зачем объяснял, что Хулио поселился в Мадриде, чтобы выследить и поймать Ческу?

— Либо она, либо я, — защищался Антон.

Чтобы выбить у Элены почву из-под ног и помешать ей докопаться до правды, Антон углубился в скабрезные подробности того, что произошло с Ческой. И когда она была подростком, и потом, на ферме Колладо. И это сработало. Элена так старалась контролировать свои эмоции, что почти не слушала Антона.

— «То, что происходит в доме, остается в доме», — пробормотала инспектор. — Наверняка это ты научил этому Хулио, а потом и Малютку.

— Я научил их ухаживать за свиньями. Остальное они сами усвоили.

— Что-то мне не верится, что Хулио, который всю жизнь провел рядом с тобой, защищал тебя, участвовал в охоте за жертвами, вдруг взял и бросил тебя.

— В нем боливийская кровь течет. На него нельзя положиться.

— А Малютка? На нее положиться можно?

— Она неплохая девчонка.

— Это ты подарил ей кошку?

— Хулио притащил. Кошки подлые, я их не люблю. Только отвернешься, они лезут в разделочную и жрут мясо.

Элена открыла папку, вынула фотографию и положила ее перед Антоном.

— Лусиана Петряну. Мать Малютки. Настоящее имя девочки — Михаэла. Мы разыскали ее отца, он живет в Румынии. Он скоро приедет и позаботится о девочке.

Несколько секунд Антон молчал, разглядывая фотографию Лусианы.

— Я затолкал ее мать в багажник и поехал на ее машине на ферму. Часа два ехал, не меньше. Даже не заметил, что на заднем сиденье младенец в корзинке. Девочка всю дорогу проспала.

— И ты оставил ее себе.

— Как развлечение для Хулио, Касимиро и Серафина.