Малютка
Шрифт:
— Хорош, истеричка.
Парень толкнул ее; этого Сарате вынести не мог. Он не позволит оскорблять женщину в своем присутствии. Он никому не позволил бы оскорбить Ческу.
Упрекая парня за безобразное обращение с дамой, Анхель заметил, что с трудом выговаривает слова.
— Иди сюда, если у тебя яйца есть.
Сарате не любил, но умел драться — он изучал техники самообороны, занимался боксом, — но сейчас был слишком пьян, а потому медлителен и предсказуем. Он кинулся на спутника девушки, и тот без особого труда нанес ему несколько ударов в корпус и в лицо. Анхель рухнул на землю.
Когда он поднялся, ощупывая разбитую в кровь губу, парочка уже ушла. Он вернулся на скамейку.
— Как вы? Идите домой, а то завтра тут ваш труп подберут. Вон как вас избили. Хотите, полицию вызову?
Кто-то расталкивал его. Человек в рабочем комбинезоне — видимо, дворник. На этот раз Сарате позволил усадить себя в такси и отправить домой.
Глава 60
С отцом, которого уже давно не было в живых, отношения у Ордуньо никогда не складывались. Единственное, чему тот научил сына, — заводить друзей и никогда не просить их об одолжениях без крайней необходимости. Помогать — пожалуйста, просить о помощи — нет. За последние месяцы Ордуньо подружился со многими сотрудниками администрации тюрьмы Сото-дель-Реаль и неоднократно оказывал им мелкие услуги, не прося ничего взамен. Благодаря этому он мог регулярно навещать Марину, которая сидела в тюрьме с тех пор, как ОКА раскрыл «Пурпурную Сеть». Этим утром, когда Ордуньо попросил о встрече, ему, как обычно, не отказали.
Как ни странно, Марина никогда не была так свободна, как в заключении. Теперь, несмотря на жизнь по расписанию и невозможность выйти на улицу, она успокоилась. Даже начала учиться на психолога.
Ордуньо ждал в комнате для посетителей, надев наушники. Он слушал песню Death of a Clown группы «Кинкс». «Мой грим высох и трескается на щеках, я топлю свои горести в виски и джине, бич укротителя больше не взлетит, не подерутся львы, не зарычат тигры — выпьем за смерть шута», — так звучал ее припев. Ордуньо удалось уснуть всего на несколько часов. После гибели Чески ему казалось, что его преследует фантастическое существо, что-то вроде спрута с тысячью щупалец из рассказов Лавкрафта. Ордуньо знал, что чудовище у него за спиной, что однажды наступит время обернуться и посмотреть на него, но пока продолжал идти вперед, надеясь, что щупальце спрута не схватит его за плечо.
— Почему сегодня? Вроде бы по графику не положено…
— Нет, но… Я не вовремя?
— Я тут так занята, так занята, — пошутила Марина и ласково взяла его за руки. — Знаешь ведь, что я тебе очень рада, Родриго.
Она все еще оставалась единственным человеком, который звал его по имени.
— Я принес тебе кое-что, всякие мелочи. А, и еще новый спортивный костюм.
— Надеюсь, не брендовый. Сам знаешь, что здесь лучше не выделяться, не привлекать к себе внимания. А то дадут по башке, чтобы опустить до общего уровня.
— Не волнуйся, костюмчик паршивенький, самый убогий, какой удалось найти. Таким бы даже на барахолке побрезговали, — произнес Ордуньо с серьезным видом.
Марина ответила ослепительной улыбкой, которая когда-то заставила Ордуньо в нее влюбиться, хотя подобные отношения между полицейским и заключенной, которую он сам же помог посадить в тюрьму, выглядели странно.
От интимных свиданий с Мариной Ордуньо отказался, но навещал ее вместо членов семьи, которой у нее не было, и заботился о том, чтобы ей всего хватало: одежды, предметов личной гигиены, денег на карманные расходы… Иногда во время его посещений они строили планы на будущее, мечтали о том еще далеком дне, когда Марина выйдет на свободу.
— У тебя тут все в порядке?
— Помнишь Люсию? Я тебе о ней рассказывала, ее из перуанской тюрьмы перевели.
Люсию
— Она решила покончить с собой. Сейчас в больнице. Пыталась перерезать себе вены.
— Это ты ее нашла?
— Случайно, я должна была работать в прачечной, но вернулась за карточкой для тюремного магазина, забыла ее в камере. Не знаю, правильно ли я поступила, позвав охрану. Раз она хотела уйти из жизни, может, не надо было ей мешать.
— Ты все правильно сделала, Марина. А вдруг она когда-нибудь будет счастлива? Еще спасибо тебе скажет за то, что спасла ей жизнь.
— Это вряд ли… А ты как? Рассказывай, почему пришел сегодня.
Марина знала, что Ческа лучшая подруга Ордуньо, поэтому, услышав о ее гибели, сразу поняла, как ему было больно. Тем более с учетом обстоятельств, при которых все произошло. Он описывал их отстраненно, проглатывая стоявший в горле ком. Марина знала Родриго. Знала, как трудно ему демонстрировать свои чувства. Когда-нибудь ему все же придется это сделать, придется встретиться со своим горем, потому что — Марине это было хорошо известно — другого пути к исцелению не существует. Рано или поздно Родриго должен будет посмотреть на свою кровоточащую рану. Но сейчас он пришел к ней не на сеанс психотерапии, не для того, чтобы она помогла ему снять броню. Возможно, наступит день, когда она сможет поддержать его так же, как он всегда поддерживал ее. А пока Марина предпочла не развивать эту тему.
Глава 61
— Ее звали Арасели. Все время бегала за мной, потаскушка. Она была первой. Я уже не ходил в школу, но она караулила меня около скотобойни, а иногда и на ферму заглядывала. — Антон, судя по всему, хорошо отдохнул. Выглядел бодрым, улыбался. — Она вообще всем давала. Даже школьному сторожу Леандро. Пацаны застукали их у него в каморке… Можно мне немного сахара? Очень уж кофе крепкий.
Элена жестами попросила охранника выполнить просьбу Антона. Она решила дать ему выговориться. Антон — эгоцентрик и может, хвастаясь, проболтаться. Сказать что-то, что позволит им вычислить Хулио.
Антон продолжал, не дожидаясь, пока принесут сахар:
— Это Арасели начала говорить, что у меня член маленький. Издевалась надо мной. Микрочлен! На самом деле ей, конечно, хотелось отсосать у меня. А я тогда был свиньями занят, работал. Отец в ежовых рукавицах меня держал. Арасели пришла на ферму, мы сбежали к реке, она спустила мне штаны. Стала смеяться над моим членом, говорила, что в жизни такого мелкого не видела, мол, просто бородавка… но в рот взяла. Думала, мне понравится. А у меня там внизу ничего не произошло. Я разве в этом виноват? Время шло, а он все не вставал. Эта потаскушка опять стала насмехаться, педиком меня обзывать. Обещала всем рассказать, что Микрочлен — педик. Я ее толкнул, она упала и обо что-то ударилась головой. Ну и все. Башка у нее треснула. И вот тогда, при виде крови… не знаю, что на меня нашло… Затвердел как камень. Это уже был не я. Не Антон, над которым все смеялись, которого из школы выгнали за тупость… Как можно судить человека, если он над собой не властен? Я впился зубами ей в шею и… Не знаю, как объяснить. Даже выпив все вино в мире, я бы не смог достичь такого состояния. Это был… Это был Антон, которым я всегда мечтал стать.