Мама для подкидышей, или Ненужная истинная дракона
Шрифт:
— А вот и заглянула!
— А вот и не заглядывала!
— Вы вообще собираетесь искать Ушастика? — вклинился Хью, и дети снова чем-то загремели.
Ну, хоть что-то не меняется. Эти трое — ищут Ушастика. Хорошо хоть дома на этот раз! Я и не думала, что сборы перед переездом будут легкими, но чтобы настолько…
Дело в том, что Седрику после принятия титула полагалось жить в официальной резиденции наследника престола: огромном, как из сказок или передач про британскую монархию, дворце.
Так что из особняка Мэлори, где мы все жили последние
Я только недавно поняла, почему она была названа в честь его величества короля: именно он когда-то, впервые встретившись с сыном, выдал ему разрешение на создание школы и дал зеленый свет вообще на любые начинания.
Тогда-то «лорда Бастарда» и стали ненавидеть все придворные. Ненавидеть — и заискивать перед ним.
За прошедшие два года в школе многое изменилось. В первую очередь то исчезло то, что беспокоило меня больше всего: телесные наказания.
«Это обычный способ воспитания, — возразил Седрик, когда я все-таки об этом заговорила. — Им никто не причиняет серьезных увечий, в чем проблема?»
Ну да. Если у тебя с детства от отцовского воспитания все тело в шрамах — то телесные наказания «без серьезных увечий» не кажутся чем-то страшным.
Мне пришлось подключить весь свой арсенал убеждений, чтобы уговорить его что-то изменить.
К моему удивлению, на помощь мне пришла Мира. После того, как арестовали Черного, она как будто сломалась. Я думала, она будет рада, что того, кто стоит за гибелью ее родителей, мужа и… и двух маленьких детей, наконец накажут, но Мира выглядела так, как будто до сих пор ее на этом свете держала одна только жажда мести, а сейчас не осталось и этого.
Черный ведь умер спустя пару дней после того, как его бросили в тюрьму. Возможно, в этом как-то замешаны способы ведения допроса, которые использовали люди лорда Ривинга.
Как бы то ни было, Мира постепенно угасала, не желая не только брать на себя обязанности старосты, но и просто выходить из дома.
И тогда я пошла на хитрость. Приехав к ней однажды, я завела разговор о школе лорда Мэлори.
«Там и правда обучают детей магии, — между делом сказала я. — Но Хью, Эми и Рольфа я туда не пущу. Сама понимаешь, дела идут ни шатко ни валко, бедняков, из которых все равно ничего не выйдет, слишком много, тех, кто искренне желает с ними возиться, слишком мало, вот и случаются… перегибы. Но тебе, наверное, не интересно».
«Что значит — ничего не выйдет? — тут же вскинулась Мира. — Да мы веками без всяких школ и драконов учились колдовать! Не выйдет! Да в жопу пускай себе запихают свое не выйдет, нелюди! Я их…»
Я подлила масла в огонь, рассказав о методах воспитания «указкой по пальцам», и спустя месяц Мира уже прибыла в столицу, чтобы «показать им всем, где улитки в рогозюлину сворачивались».
Для школы Мира была настоящим кладом: она, потомок древней магически одаренной семьи с редким даром, знала о магии побольше некоторых столичных ученых. А уж за детей и вовсе
Спустя год она стала вторым, после Седрика, человеком в школе.
А я поняла, что наконец могу отвести туда Эми, Рольфа и Хью.
Удивительно, но кроме школы, Мира находила время на то, чтобы заниматься артефакторикий, так что наш с ней бизнес процветал, хотя мы давно уже существовали в основном за счет патентов.
А старосту в Верхних Петушках жители выбрали сами. Я надеялась, они не прогадали.
— Седрик, — выдохнула я, пытаясь выскользнуть из его рук. — Мы не должны…
— Мы очень даже должны, — мурлыкнул он мне в шею, — пока чудовища, которых мы считаем нашими детьми, чем-то заняты.
Я подавила смешок. Мне до сих пор не верилось, но Седрик в самом деле считал всех троих детей своими. При том, что однозначно утверждал: ни один мужчина чужого ребенка полюбить не может, это аксиома. И вообще, любовь — полная ерунда.
Не знаю, что он имел в виду, но чем еще, как ни любовью, можно было объяснить то, что он вытаскивал Эми из кошмаров? Учил Рольфа драться? Помогал Хью с галстуками и шейными платками, которые внезапно появились в его жизни?
— Эти чудовища войдут сюда в самый неподходящий момент, — привела последний аргумент я. — Или грузчики. Или Гидеон. Или кто угодно.
И нечего расстегивать мое платье! Я сама его расстегну!
— Дорогая, я самый могущественный дракон из всех, кого я знаю, — проворчал Седрик. — Думаешь, я не смогу удержать дверь закрытой?
Засмеявшись, я потянулась, чтобы стянуть с его плеч пиджак, и случайно стряхнула со стола приглашения.
Одно из них предназначалось Мире, которая «да куда я во дворец попрусь, ты с дуба рухнула?», второе — Руби.
Не передать, как я была счастлива оттого, что подружка Элис, которая когда-то помогла нам с детьми сбежать из борделя, наконец нашлась.
Искали ее несколько месяцев — уже после того, как Черного арестовали, и он сдал всех, всю цепочку участников похищений, включая королевского генерала, который это все «крышевал» (лорд Ривинг, который все искал поводы подвинуть генерала, остался в восторге от такого поворота и проникся к Седрику почти отеческой симпатией).
Люди Седрика и лорда Ривинга рыли носом землю, чтобы найти и вытащить всех пропавших магов, но Руби, которая исчезла сразу после пожара в борделе, никак не находилась.
Я уже почти потеряла надежду, когда она вдруг сама возникла на пороге. Хрупкая, как цветок, заплаканная, в синей шали, она сжимала в руках какую-то бумажку.
«Да подавись ты, колготка! — выпалила она, сунув ее мне в руки. — Денег тебе мало — или что?! Можно подумать, я последнее у тебя украла! Стала невестой этого лорда-дракона — неужели тебе нужны эти жалкие три тысячи золотых!»
Она продолжала что-то рассерженно болтать, и до меня медленно доходило, что произошло. Может, я догадалась бы раньше, но воспоминания Элис, которые постепенно появлялись в голове, до сих пор были путанными.