Мама для подкидышей, или Ненужная истинная дракона

Солейн Анна

— Ты соображаешь, что предлагаешь? — рявкнул он знакомым тоном, звенящим от сдерживаемой злости. Давно не слышала! Аж целый… день. — Ты же понимаешь, что я не смогу рядом с тобой просто спать?

— Ты боишься ножа в спину или того, что я храплю?

Уставившись ему в лицо, я моргнула. Несколько секунд Седрик возмущенно молчал, а потом — я толком не сообразила, как это произошло, — подался вперед и меня поцеловал.

Его руки запутались в моих волосах, бумаги полетели на пол, а я подалась вперед. Бо-же.

Это я до этого думала, что теряю соображение? Вот сейчас я его в самом деле потеряла.

Седрик толкнул меня к стене, провел рукой по шее, продолжая целовать, потянулся к пуговицам блузки. Вернее, я не особо заметила, когда он к ним потянулся. Очнулась я, только когда блузка уже была расстегнута, и его ладонь гладила мою кожу через нижнюю сорочку.

По спине бегали мурашки, дыхание сбивалось, каждое новое прикосновение отправляло по телу разряды тока, с которыми я — понятия не имела, что делать.

— Это плохая идея, — сказала я наконец, когда Седрик стянул с моих плеч блузку.

— М? — лаконично переспросил он.

Конечно, лаконично. Его рот был занят тем, чтобы целовать то самое местечко за ухом, про которое — я даже понятия не имела, что поцелуи там могут быть приятны.

Кожа горела там, где он меня касался.

Мгновенно вспомнилась и Кэти, и… все остальное.

— Мы… — выдохнула я. — Мы — это плохая идея.

— Однозначно, — согласился он.

Моя блузка сползла с плеч и полетела на пол. Так, стоп.

Стоп!

— Я серьезно!

— Я тоже.

Нет, не надо развязывать тесемку на юбке! Так, стоп! Это что, мои руки?!

Это я развязываю?

— Подожди, — выдохнула я, отстраняясь, — нам правда не стоит… не стоит идти дальше.

— Да нам и встречаться не стоило, это полная катастрофа. Подними руки.

Я послушалась, и только потом сообразила, что осталась без нижней сорочки, так что Седрик теперь видел мою голую грудь.

— Мы… не совпадаем.

— Абсолютно.

— Мы друг друга с ума сведем!

— Вне всяких сомнений.

— У нас множество нерешенных проблем!

Седрик замер на середине движения.

Движение заключалось в том, чтобы спустить с пояса мои панталоны, которые и так были слишком тонкими, так что я отлично чувствовала, какие горячие у него руки, и хотела ощутить их… ощутить…

— Ну, уже чуть меньше, — задумчиво сказал Седрик, — самая большая проблема в тюрьме.

От воспоминаний о Черном меня передернуло.

Ну, допустим.

— Ты принц! — выпалила я.

В это я до сих пор не могла поверить. Я догадывалась по оговоркам Гидеона и по объему силы Седрика, что мама нагуляла его не от конюха, но чтоб настолько…

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Не принц, а сын короля. Есть разница.

— Какая?

— Хочешь сейчас это обсудить?

— А что ты… — Я не договорила, потому что он вдруг

опустился вниз. — Что ты делаешь?

— Собираюсь… — Он подхватил меня под колени и поднял вверх.

— Что ты… Пусти!

Не слушая меня, он прошел пару шагов, а потом крайне аккуратно сгрузил меня на кровать. Получилось у него это легко, как будто я весила не больше кошки.

— Это пло…

Седрик меня поцеловал, так что я не смогла привести очередной аргумент, содержание которого исчезло у меня из головы примерно через секунду. В какой-то момент я все-таки оказалась без юбки и без панталон, но намного больше меня в этот момент волновало то, что Седрику и самому хорошо бы раздеться.

— Я не…

Я замолчала. А потом его рубашка оказалась расстегнута — пиджак уже давно валялся где-то в углу. Возможно, этому поспособствовала.

Возможно, весьма активно.

Смуглую кожу, как и раньше, пересекали шрамы, и в какой-то момент я пожалела, что не могу стереть их ко всем чертям руками и губами.

Когда мы оба оказались обнаженными, Седрик на секунду замер, его взгляд стал цепким и жадным.

— Что? — нахмурилась я.

— Ты красивая.

Я поерзала и постаралась задушить внутри неприятный голосок.

— Это… — Я решила не начинать снова спор о том, одна у нас с Элис душа или нет, так что ответила обтекаемо: — Это тело… до сих пор не привыкла.

— При чем здесь тело? Можно подумать, это тело умудряется со мной ругаться, даже когда мы занимаемся любовью.

Мы… Стоп, что? Нет, ну если по формальным признакам подходить, то, конечно, да! Мы в постели, голые, Седрик прижимает меня к покрывалу и…

— Нет! Подожди, нет, мы еще не договорили! Это плохая идея, в нашем случае заниматься любовью — это как…

Он меня поцеловал, так что я не смогла договорить и моментально забыла, что имела в виду.

Это как лечить алкоголизм шампанским. Симптомы облегчит, но проблему усугубит, вот!

Только я хотела это сказать, как Седрик погладил внутреннюю сторону моих бедер, и моя спина выгнулась сама собой, а слова я вовсе разучилась произносить.

Не припомню, чтобы до меня хоть раз в жизни дотрагивались так нежно и целовали так крепко, и жадно, и ласково. Уж точно не то, чего можно было бы ждать от этого невыносимого дракона.

Происходящее — бесстыжие ласки, и нежность, и страсть, — как будто было для меня впервые. Может, и вправду впервые. Впервые — вот так.

Я изо всех сил старалась не стонать слишком громко и расцарапцала Седрику всю спину. Он закрывал мне рот ладонью и прижимал к себе, так что на моей коже остались синяки.

Когда все закончилось, я как-то незаметно для себя почти уснула в руках у Седрика. На коже остывал пот, было прохладно, но на то, чтобы залезть под одеяло или хотя бы пошевелиться, не было сил.