Мама мыла раму
Шрифт:
В мире идет сознательная игра „на понижение“, сейчас никто не хочет быть великим (скорее богатым).
Рано или поздно все люди станут маленькими (как бы это ни бесило мою мать), — читала Лена. — Пусть же я буду первым, самым маленьким и дрожащим, лягушонкой в коробчонке (помнишь, как в детстве мы сдавали анализ в спичечном коробке?)», — голос у Лены пресекся.
И тогда Антон дочитал: «Я почти год думал об этом и вот сегодня, когда мать назвала меня „говном“, как когда-то
P. S. Интересно, сделает ли мой отец из этого сюжета (я имею в виду себя) роман?
С него станет», — Антон замолчал.
А Марья Ивановна вдруг всхлипнула, что ведь это я читала ему «Царевну-лягушку»…
— А «Преступление и наказание»? — резко произнес Антон.
А Саша спросила у всех:
— Где он сейчас может быть?
И Женя ответила, что наверное в каком-нибудь интернет-клубе ищет исполнителя своего… заказа, и добавила:
— У него есть любимый компьютерный клуб?
— Есть, — подумав ответила Саша. — Но… неужели ты думаешь, что, задумав такое дело, он пойдет в компьютерный клуб на соседней улице?
— Вполне возможно, — подал голос Антон. — Преступники… — он кашлянул, — особенно начинающие, часто бывают очень наивными.
— Тогда поехали, — вскочила Женя.
И все, включая Марью Ивановну, побежали к двери, а на лестничной площадке даже забыли вызвать лифт — так и бежали с седьмого этажа.
— А мы поместимся? — заволновалась Марья Ивановна, кивнув на машину Антона.
— Слава богу, — попробовал пошутить Антон, — мы все достаточно маленькие люди, — и сел за руль, рядом плюхнулась Женя, а сзади Саша, Лена и Марья Ивановна.
Когда они подъехали к интернет-клубу, Саша попросила Антона припарковаться так, чтобы видны были окна: у Павла было любимое место у окна, и радостно вскрикнула: «Он здесь!»
И Лена перекрестилась и резко заметила Антону, что в следующий раз, когда будешь оставлять газету с такими статьями, не забудь оставить записку: «Что немцу хорошо, то русскому смерть».
И Антон усмехнулся, что она забыла, что я ушел, и скомандовал:
— Всем оставаться на своих местах! А то мы его спугнем, и ищи ветра в поле…
— Но кто-то должен к нему пойти, — возразила Лена. — Не МЧС же вызывать…
И Саша твердо сказала: «Я» — и вышла из машины.
…Войдя в клуб, она решительно подошла к Павлу:
— Привет!
Павел вздрогнул и оглянулся.
— Ты… прочла мое письмо? — Саша кивнула. — А ты продвинутая…
— И ты даже не представляешь себе, до какой степени, — ответила Саша и добавила: — Только у тебя ничего не получится…
— Почему? — резко спросил Павел.
— У нас будет маленький, — улыбнулась Саша, — я обманула тебя, когда у меня были критические дни…
— Сука! — крикнул Павел, вскакивая с кресла и ударил Сашу по лицу.
Она зажмурилась.
— Молодые люди! — крикнул им администратор клуба. — Компьютерный клуб не место для выяснения отношений…
И
Они вышли на улицу.
— Слава богу! — заплакала Марья Ивановна.
А Саша подумала, что Бог простит ей эту ложь, потому что сейчас главное — выиграть время, а Пашка все это перерастет, ведь мужчины растут до двадцати пяти лет, а она, глядишь, и в самом деле забеременеет…
Саша плюс Маша
— Вовк, отвези меня на кладбище! — с места в карьер, будто с их последней встречи не прошло больше года, выпалила в телефонную трубку Светка.
(И Роман Вовк, которого еще в школе одноклассники перекрестили в Вовку, подумал, что Светка не меняется: им было по шесть и Светку на все лето отвезли к бабушке, а когда в конце августа привезли обратно, она выскочила из машины и, подбежав к нему, слонявшемуся по двору, протянула распухший указательный палец и сказала — так, будто они расстались час назад: «Это меня оса ужалила!..»)
— Не рано ли? — усмехнулся Вовка.
— Шутишь? — возмутилась Светка. — Я пять лет не была…
— А это далеко? — поинтересовался Вовка.
— Вообще-то у черта на куличиках, — вздохнула Светка. — Но мне туда не надо — мне нужно заказать памятник, то есть памятник — это громко сказано, а просто плиту, потому что, когда умер, а точнее попал под поезд отец, плиту ему поставил Газпром, который тогда еще так не назывался, а когда через двадцать пять лет умерла мать, работавшая библиотекаршей, денег совсем не было, и какой-то мужик из соседней деревни предложил мне добить мать на отцовской плите… — Светка перевела дыхание.
— Ну и?.. — нарушил паузу Вовка.
— Ну и получилась лажа, — Светка закурила, — потому что отец на фотографии молодой, а матери все-таки за пятьдесят, так что они смотрятся не как муж и жена, а как сын и мать, и потом… — Светка замолчала.
— Что? — насторожился Вовка.
— Неважно, — отрезала Светка и закончила, что я хочу заказать новую плиту, но поскольку в нашей глухомани нет никаких удобств, отвези меня на любое другое кладбище, где есть гранитная мастерская.
— Не вопрос, — ответил Вовка и добавил, что ведь мы часа за два управимся, а то мне на работу?
И Светка заверила, что конечно: делов-то куча!..
— Я слышал, ты сейчас в школе работаешь? — спросил Вовка, поворачивая руль.
— Ну да, — Светка затянулась.
— А ты любишь детей? — снова спросил Вовка.
— Знаешь, как в том анекдоте, когда грузина спрашивают: «Вы любите помидоры?» — а он отвечает: «Кушать люблю, а так нет…» — Светка выпустила дым. — Учить люблю… — и повернулась к Вовке:
— Ты, говорят, развелся?
Вовка кивнул.
— Странно, — пожала плечами Светка. — В детском саду, когда мы с девчонками играли в «дочки-матери», все всегда хотели, чтобы именно ты был «мужем», потому что другие мальчишки говорили, что хорошо, только я пошел на войну, а ты коляску возил…