Мамба в Афганистане
Шрифт:
Я очнулся, резко вздохнув и чуть не упав при этом. Реальность окружающего пространства сразу же набросилась на меня, норовя загрызть прохладным воздухом поздней ночи. Осознание этого не сразу дошло до моих опьянённых эликсирами мозгов, но всё же пробилось. Я стал суетиться, боясь, что прибежит старейшина вместе со всем селением. А пока этого ещё не произошло, стоило заняться старухой.
Глава 8 Подготовка к походу.
Старая знахарка уже очнулась и с удивлением рассматривала
— Выпей, будет лучше, и ты станешь чувствовать себя намного моложе. Когда поймёшь, что за дар ты получила из моих рук, то снова ко мне придёшь. Ты ведь хочешь прожить долго и чувствовать себя хорошо? Да? А мне пора обратно, да и тебе тоже. Сейчас только зелье доварю, и пойдём.
Старуха ничего не ответила, только несколько заторможенно кивнула. Бросив в бурлящую воду щепотку порошка, я снял его с огня, оставив остывать.
— Тебе может не поздоровиться, если глаза и уши старейшины расскажут ему, что ты тут колдовал, — вдруг заговорила старуха.
— Ничего, — я нащупал кобуру Стечкина, вынул, проверил затвор, ткнул стволом в воздух. — Ничего страшного. Пойдём, отвар уже остыл, а мне ещё Саида спасать от смерти. Ради него, чай, колдовал, себя не жалеючи. И как тебя зовут, женщина?
— Шарифа, аль-Шафи.
— Ну, меня не так на самом деле зовут, но неважно. Пойдём, нам ещё многое предстоит сделать.
Женщина встала, и мы с ней направились в селение. Дойдя до «госпиталя» и не встретив никого, кто посмел мне бы помешать, я зашёл внутрь. Саид не спал, ожидая меня.
— Пей! — протянул я ему котелок. — Пей, сколько сможешь.
Раненый сразу схватил котелок и, давясь, стал пить уже остывшую жидкость. Дождавшись, когда он напьётся достаточно, я забрал котелок и, дав пациенту отдышаться, слил остатки отвара в стоящую на столе кружку. Вынув пузырёк с заветным эликсиром жизни, влил его в отвар. Жидкость тут же запузырилась, играя в свете одинокой свечи разного цвета искорками.
— Пей, — протянул я кружку Саиду. — Пей и будешь живой. Пей, ты поклялся мне в верности, и я выполняю своё обещание.
Раненый кивнул и, взяв кружку, в несколько глотков осушил её до дна.
— А теперь спи, — и я поднёс к его носу снотворное. Вдохнув его, Саид пару мгновений хлопал глазами, пока веки не потяжелели до веса стопудовых гирь, и провалился в тяжёлое беспамятство. Я же встал и пошёл к себе.
Пистолет, то есть АПС, грел мой бок — вернее, ровно наоборот, холодил, но та-ак приятно. Главное — быстро выхватить его. Но в предутренней серой мгле меня никто не остановил, и я спокойно дошёл до своего дома и вошёл, ожидая самого худшего.
Никого не оказалось, хотя жил я там не один. Ну, так и хорошо, чтобы это ни означало. А что, я поколдовать не могу? Ещё как могу, но инстинкт самосохранения заставил меня развешать над дверью мешочки с ядом, так, на всякий афганский случай. Одна пуля или неверное движение — и все сдохнут и без применения оружия. А у меня
Дойдя до топчана, я налил себе воды из чайника, тщательно понюхал её, потом попробовал на вкус и только после всего этого выпил.
Сморщив нос, достал из кобуры пистолет, разобрал-собрал и, начав клевать носом, так и заснул полулёжа, держа его в руках, как когда-то в прошлой жизни. Прошло время. Скрипнула дверь, поневоле оторвав меня от забавного сна. А снились мне местные женщины, замотанные в паранджу, но почему-то всё равно как бы слегка одетые. Фантастика, однако!
Я открыл глаза. В дверном проёме стоял старейшина с винтовкой, за плечами которого виднелись два тоже вооружённых до зубов местных парня. Он настороженно смотрел на меня, не решаясь войти, а винтовка в его руках подрагивала, норовя принять не вертикальное, а резко-горизонтальное положение.
Я широко зевнул и почесал стволом пистолета немного вспотевший лоб.
— Проблемы, старейшина? На нас кто-то напал или ещё хуже, найден предатель? Если найден, то тут кроме меня никого нет.
— Ты посланник дьявола, аль-Шафи!
— Я? Ничуть! Я правоверный мусульманин.
— А что ты тогда делал сегодня ночью?
— Зелье.
— Но ты призывал не Аллаха!
— С чего ты взял? Тебе показалось. Аллах ночью не видит, и я разговаривал с духами гор, и они меня услышали. Это вы забыли веру своих предков, а я нет, иначе бы не выжил. Скажи, Саид жив?
— Да, он хорошо себя чувствует. Ты продал его душу дьяволу?
— Я взял с него клятву крови себе лично в обмен на спасение. И это моё дело и моя клятва, ни Аллах, ни враг рода человеческого не имеют к этому никакого отношения. И если вы так думаете, то почему не боитесь меня и без спросу заходите в мой дом? Я ведь могу и проклясть!
Старейшина невольно вздрогнул и сделал шаг назад. Ствол его винтовки поднялся, уставившись в мою грудь. Заметив это движение, я также поднял пистолет.
— Я успею первым, — предупредил я его. — Не стоит гнать ослов, ведь может оказаться, что впереди пропасть. Для того чтобы сварить зелье, мне недостаточно молитв, мне нужно было обратиться к самой природе. Поэтому я разговаривал с духами гор, с духами цветов, с духами деревьев и со всем сущим. Я же травник, знахарь, лекарь. Вы же это прекрасно видите.
— Ты всё равно какой-то странный. Даже Шарифа до сих пор не отойдёт от лицезрения твоих приготовлений отвара.
— Она просто в шоке от того, что я смог создать практически эликсир бессмертия. Тот, кто его выпьет, сможет выжить даже при самых страшных ранениях. Такой сильный мне уже не создать, зато я могу дать тебе эликсиры послабее, и ты скинешь сразу два десятка лет. Если не веришь, то спроси у старухи.
Старейшина заколебался, оценив и мою готовность сражаться, и свою возможность проиграть, и возможность помолодеть. Многие мысли пронеслись у него в голове, но чаша весов всё ещё балансировала, так и не склоняясь в нужную мне сторону.