Мамба в Афганистане
Шрифт:
Перевал мы преодолевали целые сутки, не останавливаясь даже на ночёвку. Жалея животных, я не жалел людей. Оставаться на холодном перевале чревато потерей ослов. А люди? Люди везде пройдут, если их мотивировать. Себя-то я тоже не жалел. Лишь глубокой ночью мы смогли преодолеть перевал и сразу же остановились на отдых. Осталось идти совсем немного.
По словам проводника, ещё два дневных перехода, и мы достигнем Мараварского ущелья, из которого откроется прямой путь в желанный мне город. Но в начале ущелья находятся два кишлака, Сангам и Даридам, и там
В это время к нам подошёл проводник и начал говорить. Саид переводил его слова.
— Он говорит, что доведёт нас до Мараварского ущелья, а дальше не пойдёт.
— Спроси у него, почему?
— Не говорит, — пожал плечами Саид после минутного разговора с проводником.
— М-м-м. Ладно.
Проводник отошёл от нас и уселся немного в сторонке.
— Аль-Шафи, а что ты будешь делать дальше?
— А дальше мне приснится сон, в котором я обрету знания, и приму решение. Но пока нам следует заняться своими делами. Смотри за людьми и не задавай глупых вопросов. Есть недовольные?
— Нет, все довольны, даже удивлены твоим мягким обращением с местными жителями.
— Мне не нужны враги за спиной, нам ещё возвращаться. Ты расплатился с проводником?
— Да.
— Той суммой, которую он просил?
— Да.
Второе «да» было сказано с секундной заминкой.
— Иди сюда, Кемаль, — я махнул проводнику.
Тот, правильно меня поняв, тут же подошёл.
— Сколько афгани ты получил? — спросил я, показав это на пальцах.
Проводник тут же показал, сколько.
Понятно. Ничего больше не говоря, я выдал ему несколько крупных купюр, искоса глянув при этом на Саида.
— Это тебе за труды. Когда придём, Кемаль?
— Завтра, завтра, — покачал головой тот.
— Хорошо, иди.
Отпустив проводника, я гневно повернулся к Саиду. Тот потупил взгляд.
— Ещё раз ты меня обманешь, хоть на копейку или в любом слове, и ты умрёшь. Я не прощаю ни обмана, ни предательства, Саид. Запомни это навсегда. В наказание ты будешь пулемётчиком, а мне придётся командовать отрядом лично. Слова твоего языка я изучил, так что справлюсь. Ты дал мне клятву крови и при этом пытаешься нажиться на копейках? Ты совсем дурак или прикидываешься?
— Я не обманывал тебя, Аль-Шафи. Если я кого и обманул, то только проводника. Прошу тебя, не гневайся. Я не думал, что ты будешь ругаться.
— Теперь тебе не надо думать, теперь ты это точно знаешь.
Саид безропотно встал и, подойдя к пулемётчику, забрал у него оружие, что-то коротко объяснив. Я отвернулся, еле сдерживаясь. Неожиданно проводник поднялся и, подойдя ко мне, тихо заговорил на ломанном английском.
— Аль-Шафи, ты справедливый, поэтому я отвечу на вопрос, что ты раньше задал. Я не хочу идти дальше, потому что в ущелье сидят моджахеды и не пропускают никого, а если пропускают, то берут за это большой бакшиш. Мне туда не нужно, там верная смерть. А вас они не пропустят. Если
— То есть мы с ними не справимся?
— Да, их больше сотни, и они все хорошо вооружены, а у вас только, — проводник насмешливо посмотрел по сторонам, — один старый пулемёт.
Я скривился: что правда, то правда. И патронов к нему не так, чтобы много. Дорогие они, патроны-то… Ну не учёл я, что тут будет всё так сложно, да и надеялся на лучшее. И денег всего три тысячи осталось. А всё ещё впереди. Вот не надо экономить, надо больше зарабатывать! Да что уж теперь. Впрочем, два или три пулемёта всё равно проблему не решат.
— А договориться с ними не получится? Нам только пройти мимо них и потом мимо шурави.
— Нет, — покачал головой проводник. — Рябой Али подлый, он всё равно обманет, отберёт оружие, а твоих людей поставит себе в строй. Ему нужны люди, потому что он хочет захватить все окрестные кишлаки, а затем напасть на Асадабад. Но там очень много русских шурави. У них есть и танки, и артиллерия, и даже вертолёты, поэтому он боится.
— А нет другого пути в ущелье, чтобы не попасться на глаза этому Рябому Али?
— Может и есть, но я не знаю. Рябой Али знает, а я нет.
— Хреново, — вслух сказал я и отпустил проводника.
Всё, что знал, он сказал. Но что же теперь делать? Думать, — ответил я сам себе. Нужно думать и посоветоваться со Змееголовым. Но тот ясно сказал, что если не будет жертвы в его честь, то он не придёт и не поможет. Так что, придётся думать самому. Переночевав, мы снова отправились в путь, и на следующий день почти дошли до Мараварского ущелья.
— Остался один дневной переход, и я ухожу, — предупредил меня проводник.
— Мы не будем ночевать и пойдём вперёд. Будем идти до утра, и тогда я тебя отпущу.
— Почему ночью?
— Потому что я не хочу попасть в засаду. Душманы Рябого Али наверняка следят за входом в ущелье. Они смогут нас перехватить, если их в десять раз больше, чем нас.
— Но ночью плохо видно, и кто-то может свалиться со скал.
— Я дам тебе зелье ночного зрения, и ты проведёшь нас нужной тропой.
— А разве есть такое?
— Увидишь, — усмехнулся я и отошёл от проводника, давая понять, чтобы он продолжал идти вперёд и не задавал глупых вопросов. Стало смеркаться, отряд начал было останавливаться, но…
— Мы идём дальше.
— Это опасно! — подскочил Саид.
— Я знаю, но мы идём дальше. Проводник хорошо знает путь. Мы дойдём до ущелья засветло и останемся в нём на привал. Нас могут ожидать моджахеды с целью ограбить или убить. Я этого не хочу, надеюсь, и вы все тоже.
Возражений и возмущений не последовало. Все прекрасно всё понимали. Кемаль подошёл ко мне и, получив капли ночного зрения, выпил их вместе со мной. Никому больше я их не дал. Хотя бы просто для того, чтобы все осторожничали и ни на что не надеялись. Да и пусть думают, что их главарь всемогущ.