Мамлюк
Шрифт:
— Махмуд-бей?! Аллах, ты жив?! — крикнул кто-то.
Сознание Махмуда прояснилось. Перед ним стоял мамлюк в изодранной одежде. Его взмыленный конь храпел. На поле боя валялись трупы мамлюков, франков, убитые лошади. Звон клинков доносился со стороны пирамид. Махмуд посмотрел на мамлюка и узнал его. Это был тысяцкий Ахмед. Но себя самого Махмуд-бей уже не узнал. Всю сорокалетнюю накипь словно смыло с его сердца. Оно очистилось… Махмуд-бей перестал быть мамлюком.
— Махмуд-бей! — с тревогой повторил Ахмед. — Что делать? Почему ты стоишь как окаменелый? Разве не видишь, что франки одолевают нас?! Отряд Аслана-ага уничтожен. Где твои люди? Омер-Саид послал за тобой. Он просит поспешить ему на помощь… — торопливо доложил Ахмед.
Махмуд-бей
Послышалось цоканье копыт: прискакали мамлюки. В отряде были десятские и несколько тысяцких.
— Махмуд?! Ты здесь? Что происходит? Ахмед, почему ты стоишь тут? Мы погибли. Коротконогий паша над пашами разгромил нашу гвардию… Омер-Саид геройски пал во славу мамлюков. Махмуд, все беи ищут тебя. Они не знают, что делать, как быть. Франки окружают нас. Страшная беда может обрушиться на нас каждую минуту! — наперебой говорили мамлюки.
Махмуд молчал. В его сознании проносились другие образы, возникали другие лица…
— Ты ранен? — спросил кто-то.
— Чего ты стоишь, уставившись на мертвого гяура? — резко спросил Ахмед. — Это сотник венецианцев. Собаке — собачья смерть!
— Но кто этот венецианец! — крикнул Махмуд-бей, и лицо его исказилось.
Мамлюки отпрянули назад.
— Аллах! Аллах! Что с тобой, Махмуд?! — в страхе воскликнули они.
— Он такой же венецианец, как я — араб! — резко выкрикнул Махмуд-бей.
— Аллах! Аллах! Великий пророк, защити нас! Не сошел ли он с ума!..
— К черту и твоего пророка и твоего аллаха!.. Где они? Беззаконие — вот аллах всего земного, и насилие — его пророк! — закричал Махмуд-бей.
— Махмуд! — возмутился тысяцкий Ахмед. — Неужели это правда? Ты отверг ислам?.. Изменил клятве мамлюков?
— К черту ваш ислам и вашу клятву!..
— Махмуд?! Что тут происходит?.. Не подкуплен ли он франками? Изменник! — возмутился тысяцкий Исмаил.
— Вполне возможно! — согласились мамлюки. — Отряд его разбит, а сам он жив и невредим…
— Гяур! Я рассчитаюсь с тобой! — завопил тысяцкий Ахмед, схватившись за саблю.
Махмуд-бей словно только этого и ждал.
— Попробуй! — с горькой усмешкой процедил он.
Ахмед не успел вынуть саблю из ножен, как Махмуд пронзил тысяцкого своим клинком.
— О гяур! О изменник! — крикнули мамлюки и схватились за сабли.
— Вай, нана! — раздался громкий стон, и смертельно раненный Махмуд-бей упал на труп венецианца.
Грохот пушек и ружейные залпы постепенно затихали, и оставались слышны только дробь барабанов и звуки труб.
Войска франков собрались у пирамид и праздновали победу.
На поле брани среди бесчисленных тел лежали крест-накрест два мертвеца. Один был в дорогих арабских одеждах, а другой — в зеленом мундире венецианского гвардейца.
Но богу было известно, что первый из них не был арабом, а второй — венецианцем.
Оба они были сынами несчастной Грузии.
1909 г.
Г. Бей-Мамиконян
СУДЬБА МАМЛЮКА [22]
22
Из готовящейся к изданию книги Г. А. Бей-Мамиконяна об египетских мамлюках.
«…Султан Селим покорил и подчинил своей власти египтян, одержал несколько побед над войском мамлюков и многих из них истребил. С того времени, как я выше рассказал, разделен был Египет на бегства, обложенные данью; от них и повинностями их жили, в свою очередь, и сами беги, среди которых первейшим в последнее времена был марткопский кахетинец Шинджикашвили Абрама, прозываемый Ибрэим-бегом, которому подвластны были жители Мисра и других мест. А в них также бегами и кэшибами
23
Рукопись Госмузея Грузии им. акад. С. И. Джанашиа, № Н2170, стр. 65 г.
Тем, кто хоть немного интересовался когда-нибудь историей переднеазиатских мамлюков, не раз, вероятно, приходилось задумываться над долгой, богатой событиями борьбой Египта против оттоманского ига. Начавшись чуть не на следующий день после взятия Каира войсками султана Селима (январь 1517 г), борьба эта никогда, в сущности, не прекращалась. Затихая на время, она по любому поводу вспыхивала вновь, то выливаясь в форму кровавых межвойсковых смут, то приводя к очередному кризису во взаимоотношениях между сидевшим в каирской цитадели турецким пашой и феодальной мамлюкской знатью. Но силы сторон были долгое время слишком неравны, и прошло целых два с половиной столетия, прежде чем стране, сломившей когда-то крестоносцев и отбившей натиск монголов, довелось на короткие три года, с начала 1769 г. по начало весны 1772 г., познать великую радость восстановленной независимости.
В конце 1768 г. Мустафа III и его диван, искусно подталкиваемые Францией, ввязались в войну с Россией, закончившуюся для Турции, без малого шесть лет спустя, полной военной катастрофой.
Зловещие для Турции последствия этого легкомысленного решения не сразу стали ясны. Но за 1769 последовал 1770 год — год двух сокрушительных ударов, фактически предрешивших исход войны. Один из них был нанесен на молдавском театре Румянцевым, блестяще разбившим главные турецкие силы на Ларге и на Кагуле. Другой удар обрушился на турок недели за четыре перед тем на средиземноморском театре, где в ночь с 6-го на 7-ое июля эскадра графа Алексея Орлова уничтожила в Чесменской бухте почти весь турецкий военный флот, тем самым лишив Порту возможности поддержать с моря свою сирийскую армию, готовившуюся к решающим столкновениям с сильным и предприимчивым противником. В Стамбуле этого столкновения ждали давно — фактически с того дня, когда в самом начале войны в далеком Каире Али-бей эль-Кебир [24] , вождь правившей страной феодальной мамлюкской верхушки, провозгласил независимость Египта.
24
Такова обычная западноевропейская транскрипция египетской формы произношения арабского кабир, что значит великий.
В довольно скудной литературе, специально посвященной войне 1768–1774 гг., этот важный исторический эпизод, как правило, затрагивается лишь мимоходом. Что же касается грузинского происхождения главных его действующих лиц — мамлюкских беев 1760-х и 1770-х гг., то его просто обходят молчанием, хотя оно и было общеизвестным фактом как в годы войны, так и на протяжении многих последующих десятилетий.
Причину этого следует искать, по-видимому, в том, что, хотя описания европейских путешественников, письма и донесения дипломатов так и пестрят ссылками на регулярный приток в Египет невольников из стран восточного Причерноморья, в источниках относительно редко встречаются достоверные указания на национальную принадлежность того или иного мамлюка.