Маньчжурия. 1945
Шрифт:
А теперь солдат императора Хирохито отчего-то вспомнил именно этот взгляд – в последние мгновения своей жизни.
Ударивший вблизи выстрел ожег предплечье, вырвав клок гимнастерки и царапнув кожу. Но набегающий на Сергея японец – товарищ убитого – выстрелил слишком поспешно, на бегу. Да и руки его дрожали от возбуждения и щедро хлынувшего в кровь адреналина… Ушаков шагнул навстречу невысокому, с виду щуплому парню и заученно, стремительно уколол, целя в грудь! Но японец умело парировал длинный выпад красноармейца ложем винтовки… Тогда Сергей, дернув трехлинейку на себя, изловчился поддеть ствол «Арисаки» креплением собственного штыка. Рывок! И более физически развитый,
Сергей не мог знать, что творили японские каратели в китайских селениях, а потому не имел должной ненависти к выродкам, запятнавшим себя кровью гражданских. Красноармеец пощадил бы противника, если бы тот поднял руки, сдался, но трясущийся от страха и ярости японец схватился за торчащую из-за пояса гранату… В это мгновение он не понимал, что если ему и удастся взорвать «колотушку», то смерть заберет обоих. Не понимал, что пострадают и его товарищи… Нет, солдат императора Хирохито очень хотел убить русского, и вся его жизнь свелась к одной простой цели.
Ушаков не стал рисковать и столь же точным, коротким уколом оборвал жизнь врага, всадив штык ему в «солнышко»…
Ошалевший от боли в раненой руке, от первой пролитой им крови и напряжения ближнего боя, Сергей полностью поддался инстинктам, бросившим его вперед, в самую гущу схватки. Он перепрыгнул через узкую траншею, ринувшись к замершему слева японскому офицеру.
Сухой и жилистый, уже немолодой самурай действовал хладнокровно, опустошая магазин табельного пистолета «Намбу», внешне сильно смахивающего на немецкий парабеллум. Он израсходовал пять из восьми патронов, попав как минимум тремя, и теперь целился в русского лейтенанта, стреляющего в его солдат из пистолета-пулемета ППД… Старший обер-офицер успел почуять опасность и резким движением направил пистолет в сторону набегающего на него русского, но не успел выстрелить! Сжимающие рукоять пальцы ожгло острой болью, и табельное оружие полетело в сторону…
Граненый штык перебил безымянный палец левой руки, повисший на полоске кожи, но в правой японский офицер сжимал армейский меч син-гунто. Традиции владения холодным оружием в семье потомственного самурая были очень сильны, он и сам в значительной степени овладел искусством кэндзюцу. А потому повторный, слишком прямолинейный укол русского с легкостью парировал влево, поддев ствол винтовки ударом снизу вверх! После чего копия древнего самурайского меча тати описала короткую стремительную дугу над головой старшего обер-офицера, перехватившего рукоять клинка обеими руками и рубанувшего наискосок, справа налево, по нисходящей!
Резкий диагональный удар перерубил ключицу отшатнувшегося было Сергея, вспоров грудные мышцы над его сердцем, и скользнул по ребрам наточенным лезвием…
Красноармеец упал на спину, отчаянно крича от боли и страха и с ужасом глядя на японского офицера. А последний каким-то картинным, отточенным движением развернул меч острием вниз для добивающего удара… Но отчаяние придало Ушакову сил! И, уперев приклад трехлинейки в землю, Сергей поспешно направил ее на врага правой рукой, суетливо потянув за спуск.
Выстрел!
Ушаков выстрелил навскидку, но выстрелил в упор, промахнуться было сложно. И сбереженная до поры пуля, досланная в казенник еще на подъеме, ударила оступившегося офицера в живот. Разгоряченный боем самурай отчаянным волевым усилием все же устоял на ногах, желая, пусть и в падении, но добить русского!
Очередь ППД Сидоренко срезала старшего обер-офицера, а заодно и двух японских солдат, бросившихся на помощь командиру роты… Гибель последнего стала переломным моментом
Этот бой стал первым для Сергея Ушакова – и последним его участием в сражении на озере Хасан. Непростое ранение надолго выбило красноармейца из строя, и тяжелую схватку 31 июля, когда крупные силы японцев в количестве двух полков атаковали сопки, он уже пропустил.
Как, впрочем, и советское контрнаступление 6 августа, когда сменивший маршала Блюхера Григорий Штерн бросил в атаку 40-ю и 32-ю стрелковые дивизии (последней командовал Берзарин). А также 2-ю отдельную механизированную бригаду, воевавшую на стареньких тихоходных Т-26 с противопульной броней… Тяжелые бои длились три дня, советским частям приходилось взламывать уже хорошо подготовленную оборону японцев (на Пулеметной высоте враг развернул до 40 пулеметов!). А последние кидались в частые яростные контратаки… Очень большие потери понесли танкисты – 72 машины с частью экипажей. Но, тем не менее, при довольно сильной поддержке авиации и корпусной артиллерии высоты удалось отбить, после чего начались мирные переговоры.
Сергей долго лежал в госпитале, много общался с «пополнением», поступившим на излечение с 7 до 10 августа. После успел дослужиться до сержанта и демобилизоваться в 1939-м, до начала боев на Халхин-Голе, коими, конечно, живо интересовался на гражданке. Награды обошли раненого красноармейца стороной, хотя его участие в схватке с вражеским офицером помогло переломить ход боя 30 августа. Но на фоне закипевшего после сражения это была лишь легкая «разминочная» схватка… После службы Сергей заинтересовался только-только начавшей развиваться в СССР борьбой самбо, точнее ее гражданским вариантом. Ведь до Ушакова дошел слух, что в основу ее легла японская борьба, творчески обработанная Василием Ощепковым в «борьбу вольного стиля Дзюу-до»!
А вскоре началась и Великая Отечественная.
Многое пришлось пережить за последние четыре года. Но свой первый бой Сергей Ушаков запомнил на всю жизнь… Как и японского офицера, с какой-то поразительной легкостью расправившегося с подготовленным красноармейцем! Практически расправившегося… Не самые приятные воспоминания, и делиться ими с командиром и сослуживцами Ушакову не особенно хотелось по вполне понятным причинам.
Наконец, утомленный воспоминаниями Сергей действительно заснул под мирный перестук колес и негромкий разговор товарищей, не желающих беспокоить его сон.
Глава 6
…Легкий танк «Ха-Го», «Тип 95». Лобовая броня 12 миллиметров, борта 12, корма от 10 до 12 на башне… Калибр орудия 37 миллиметров, два пулемета под патрон 6,5 миллиметра. Серийное производство свернуто в 1943 году, но танк используется по сей день, в частности и в Квантунской армии. Одна из самых массовых японских машин… Внешне похожа на «Рено FT-17», хотя у семнадцатого броня все-таки 16 миллиметров.
Средний танк «Чи-Ха», «Тип 97» – второй по массовости японский танк. Этот больше похож на отечественный Т-26. Но по всем показателем «Чи-Ха» все-таки покрепче, посовременнее: двигатель мощнее на целых 73 лошадиные силы, лобовая броня 27 миллиметров против 15, орудие 57 миллиметров – правда, короткоствол. В реалиях Отечественной этот танк, конечно, что-то из себя представлял лишь в 1941-м… Но недооценивать противника нельзя. Из засады или в подготовленной обороне «Чи-Ха» нам не соперник, но предстоит наступать, возможны встречные бои. И пара пулеметов у него, кстати, калибра уже 7,7 миллиметра…