Маникюр для покойника
Шрифт:
Я распахнула дверь.
– Ну наконец-то, – произнес бодрый голос, – неужели, думаю, спать улеглись, девяти еще нет. Сережа, втащи чемодан.
Парень вышел в коридор и безжизненным голосом сказал:
– Здравствуйте, Виктория Павловна, как доехали?
– Прекрасно, детка, – прощебетала дама и принялась расстегивать красивую элегантную шубку из канадского бобра. – Где Катюша?
– Мать улетела в Кемерово.
– Надолго?
– На месяц, – ляпнула вышедшая из кухни Юлечка.
– Ладно, – вздохнула
– Шкаф купили, – пояснила Юля.
– Давно пора, – пробормотала Виктория Павловна, – вечно у вас жуткий беспорядок и грязь, а питаетесь пельменями. Ну ничего, я у вас наведу полный антураж.
– Только не готовь кашу «Здоровье», – пискнул Кирюшка.
– Зерновые блюда крайне полезны для желудка, – отрезала Виктория Павловна и взвизгнула: – Кто это?
Я проследила за ее наманикюренным пальцем и ответила:
– Мопсы, Муля и Ада.
– Мопсы! – вскрикнула дама. – Но таких не было!
– Мы их только в этом году взяли, – пояснил Кирка.
– Ужас! – возвестила Виктория Павловна. – В придачу к этой жуткой лошади завели еще двух уродов!
– Они не уроды, – вмешалась я.
– А вы кто такая? – поинтересовалась дама, наконец освободившаяся от шарфов и шалей.
– Это моя тетя Евлампия, – моментально отреагировала Юля,
– живет у нас и великолепно готовит, так что мы теперь питаемся как в ресторане.
– Добрый день, любезнейшая, – прищурилась гостья, – так как мы с вами, похоже, одного возраста, можете звать меня Викторией.
Я поглядела на отвисшую морщинистую кожу под ее подбородком, на густую сеть мелких «гусиных лапок» возле умело накрашенных глаз и вздохнула. Да, тетке никак не меньше шестидесяти. Хотя милая Вика и хочет казаться тридцатилетней. Впрочем, одевалась она как тинейджер. Обтягивающий розовый свитерок, весьма коротенькая юбочка, из-под которой торчат две худые ноги в черных колготках. Небось из-за варикоза не может носить чулки телесного цвета.
– Кто это? – шепотом спросила я у Юли, воспользовавшись тем, что гостья отправилась в ванную.
– Семейное несчастье, – вздохнула девушка, – тайфун «Виктория». Первая свекровь Кати, приезжает всегда в начале ноября в Москву за нарядами, живет почти месяц! Ну теперь мало никому не покажется. Хорошо Кате, сидит в своем Кемерове и в ус не дует, а нам с этой грымзой общаться.
– А почему не сказала, что я домработница?
– Что ты, – замахала руками Юля, – до обморока доведет! А так с посторонним человеком постесняется.
Из ванной тем временем донеслось:
– Дайте чистое полотенце, а то тряпкой, висящей тут, противно вытирать руки!
Юля полезла в шкаф. Я вздохнула: не похоже, что данная дама может хоть кого-то постесняться.
Спать мы легли поздно. Часа два сидели на кухне,
– Отличная, супермодная вещь, – объяснила добрая гостья, – теплая, качественная. Рукавчик только подверни, там небольшое пятнышко, и носи на здоровье.
Сережке вручили стограммовую плитку шоколада.
– Наша фабрика делает, Колабинская, – пояснила Виктория, – экологически чистый продукт, настоящее наслаждение, не то что эти «Сникерсы» отравленные.
Парень развернул фольгу и вытащил на свет тонюсенькую плиточку в серых разводах. Ухмыльнувшись, он быстро поломал подарок на мелкие части и предложил:
– Угощайтесь!
Виктория моментально схватила пару квадратиков и вытащила старую-престарую резиновую игрушку. Когда-то это был веселый, разноцветный клоун, но сейчас яркие краски потускнели, а кое-где облупились, и «циркач» глядел на мир одним глазом.
– Бери, деточка, играй на здоровье, – протянула она кусок резины Кирюшке.
Мальчик двумя пальцами ухватил поданное и громко сказал:
– Спасибо, бабушка!
– Какая я тебе бабушка, – возмутилась Виктория, – додумался, сорокалетнюю женщину бабушкой звать!
Кирюшка аккуратно поставил клоуна на край стола. Рейчел подошла поближе и принялась шумно обнюхивать игрушку.
– Отойди сейчас же! – закричала Виктория. – Фу, не смей брать, это же дорогая вещь, ей цены нет, покупали для сына в 1954 году. Ничего для ребенка достать было нельзя, спекулянтка из Берлина привезла, десять рублей отдала. Десять! Да не нынешних, а тех, настоящих, дореформенных, а ты, Кирилл, собаке разрешаешь брать!
– Может, не стоит ребенку антиквариат давать, – влезла Юля, – давайте в стенку уберу, на память. Раритет такой, игрушке-то почти пятьдесят лет!
Виктория осеклась, поняв, что слишком погорячилась, и теперь никак не могла сообразить, как выкрутиться. Наконец она буркнула:
– Ладно, теперь о моих планах.
Слова лились потоком. Она хотела объехать магазины и купить новую шубу, шапку, сапоги, парочку костюмов, несколько юбок, брюки, кой-чего из косметики и парфюмерии…
Наконец Юля откровенно зевнула:
– Нам завтра рано на работу.
– А мне в школу, – быстренько добавил Кирка.
Все понятно, не хочет оставаться наедине с любимой бабулей.
Но быстро лечь нам не удалось. Следующий час мы обустраивали комнату для гостьи. Сначала вытащили палас.
– У меня аллергия на пыль, – злилась Виктория. – Слава богу, не в первый раз приезжаю, можно запомнить и не селить в помещении с вонючей синтетикой на полу.
Потом пришлось спешно затыкать ватой щели в окне. Пока я орудовала ножом, Юля наглаживала постельное белье.