Маникюр для покойника
Шрифт:
Дааз покорно посмотрел на Марию Леонидовну. Дело оказалось простым. У Раух есть подруга, а у той дочка – красавица, умница… Детка вышла замуж, жить негде. Денег в семье навалом, но молодые хотят не просто роскошные апартаменты, а квартиру в элитарном доме, с приличными соседями. Здание, где проживает Дааз и где в соседнем подъезде пустует квартира трагически погибшей семьи, подходит идеально. Дело за малым, Георгию Львовичу следует сказать, будто Танечка его племянница…
– А вдруг попросят метрику? – робко заикнулся Дааз. – У нас знаешь какие люди
– Нет, вы поглядите! – всплеснула руками Мария Леонидовна. – На дворе давно перестройка, демократия, а у вас пятидесятые годы, «холодная война» и совет жильцов. Пойми, ты собственник квартиры, и никто не может запретить ее продать.
Георгий Львович вспомнил бесконечные несчастья, преследовавшие владельца ресторанчика, и только вздохнул.
– Впрочем, – неслась дальше Раух, – не переживай, сделают метрику, будто она дочь твоей сестры, заткнешь рот вампирам.
Сказано – сделано. Не прошло и двух недель, как жилплощадь перешла в руки Тани и Михаила. Георгий Львович получил огромную сумму и теперь живет в свое удовольствие, не отказываясь от хорошей еды, американских сигарет и кофе, даже нанял домработницу. «Племянница» оказалась приятной девушкой, а ее муж даже пару раз возил старика к врачу. Очень милые, приветливые люди, но об их знакомых Дааз абсолютно ничего не знает.
Забрав у престарелого профессора адрес и телефон милейшей Марии Леонидовны Раух, я вышла на улицу. Время подбиралось к пяти. Интересно, до которого часа работает Инюрколлегия? Впрочем, мне все равно по пути, загляну в офис к даме, названной в газете.
На стеклянной двери не висело никаких объявлений о служебном времени, но вход оказался открыт. Внутри, естественно, сидел охранник, глянувший на меня суровым взглядом поверх газеты «Сегодня».
– К Злобиной Регине Николаевне, – поспешила сообщить я.
– Комната пятнадцать, – буркнул страж, вновь утыкаясь в печатный лист, – второй этаж, налево.
Я послушно взобралась на следующий этаж и пошла по коридору, устеленному светло-коричневым ковролином. По дороге не встретилась ни одна живая душа, тишина стояла могильная, из-за светлых полированных дверей не доносилось ни звука. Просто дворец Спящей красавицы.
В нужной мне комнате у компьютера сидела молоденькая девушка, скорей всего вчерашняя школьница. Наверное, секретарша, решила я и спросила:
– Злобину где можно найти?
– Слушаю, – серьезно заявила девушка.
– Регина Николаевна? – изумилась я.
– Да, – совершенно спокойно подтвердила девушка и радушно сказала: – Садитесь, в ногах правды нет.
Я плюхнулась в услужливо подставленное кресло.
– Что за дело привело вас ко мне? – участливо осведомилась девушка.
Я замялась:
– Видите ли, практически никогда не читаю газету «Неделя»…
– Ну это нестрашно, – успокоила служащая, – я тоже…
– А тут вдруг попался старый номер, гляжу – разыскивают Катуковых и обещают вознаграждение!
Злобина встала и щелкнула выключателем. Небольшую комнатку залил безжалостный неоновый
– К сожалению, – развела руками Регина Николаевна, – вы опоздали, Катуковы давно введены в права наследства. К нам обратился мужчина, Ростислав Сергеевич Катуков. Насколько понимаю, они на днях вылетают с женой в Париж…
В моей голове слабо-слабо зашевелились какие-то смутные мысли, что-то неоформившееся, туманное.
– И много денег они получат?
Продолжая улыбаться, Регина Николаевна ответила:
– Жаль, конечно, что зря ехали, могу угостить кофе.
– Спасибо, – с удовольствием согласилась я и переспросила:
– И все же какова сумма?
Злобина аккуратненько насыпала коричневые гранулы в чашку.
– Извините, но не имею права разглашать подобные сведения!
Я поколебалась минуту, потом достала удостоверение ФСБ и мило попросила:
– Давайте все же посмотрим!
– Понятно, – посерьезнела Регина Николаевна и со вздохом открыла шкаф. – Так, Катуков, вот оно.
Я слушала информацию затаив дыхание, ну бывают же на свете чудеса!
Федулов Василий Николаевич, 1952 года рождения, проживал в Москве по адресу улица Первого жокея, дом 19, квартира 46. Судя по всему, он приходился соседом Катуковым. Работал Василий Николаевич акробатом в цирке и в 1974 году, оказавшись на гастролях во Франции, попросил политического убежища. Шли годы «холодной войны», и французские власти уважили просьбу бегущего от Советов Федулова. Василий Николаевич остался в Париже. Первое время бедствовал, как многие эмигранты, нанялся дворником. Потом водителем такси. И здесь ему повезло, случайно познакомился с Гастоном Леру, владельцем небольшой колбасной. Гастон взял русского к себе рабочим, подносить фарш от мясорубки, мыть бараньи кишки, зачищать печенку от пленок.
Василий превратился в Базиля, отрубил от фамилии труднопроизносимое окончание «лов» и превратился в почти настоящего француза. Не прошло и полугода, как Гастон понял, что к нему попал бриллиант.
У Базиля оказались золотые руки и полная немыслимых рецептов голова. Вскоре жители квартала по достоинству оценили невиданные до этого кушанья – холодец, фаршированные яйцом рулеты… Удавались бывшему акробату сосиски и мясо в горшочке, заливной язык и буженина… Словом, через два года Базиль расстался с Гастоном и открыл собственное дело.
Нажил он к концу 90-х годов ни больше и ни меньше как пять с половиной миллионов франков, почти миллион в пересчете на доллары. А еще была уютная квартира, симпатичный домик в деревне и ходкий автомобильчик «Пежо».
Бывший акробат так и не женился, то ли не нашел пару, то ли сторонился женщин. Жить бы ему да радоваться, но господь скорей всего решил, что Базиль выполнил свое земное предназначение, потому что в начале 1999 года колбасник скончался в госпитале Святой Екатерины от рака. Перед кончиной он завещал все состояние Катуковым.