Манолито-очкарик (др.перевод)

Линдо Эльвира

мыслями. Сита Асунсьон вошла в класс, и вместо того, чтобы начать распределять пятерки начала раздавать письма. Зачем, она никому не объяснила. Нас было десятеро: я, Ушастик, Сусана, Артуро Роман, экс-толстуха Хессика, Пакито Медина и еще четверо, которых ты не знаешь. Наконец сита произнесла:

– Вы настолько глупы, что даже списать не можете.

Оказалось, что сита нас раскусила. А все потому, что Пакито Медина прокололся, он

ошибся в вопросе. Вместо того, чтобы писать о жидком и газообразном состоянии,

он накалякал об атмосферных слоях, понимаешь о стратосфере и других.

– Пакито Медина ошибся, а остальные оказались дураками, – заключила сита Асунсьон.

И вот ведь что смешно – наши родители узнали о том, что мы не только ничего не знаем, но даже не можем списать. Впервые в жизни училка разозлилась на Пакито Медина, потому что, по ее словам, давать списывать также глупо, и что совсем непростительно, что такой умный ребенок ошибся в вопросе. На этом биржевая ценность Пакито Медина упала на несколько пунктов. В этом году шведская Академия не вручит ему Нобелевскую премию.

Самое забавное то, что Джихад все-таки написал контрольную. Да уж, порой жизнь

преподносит весьма печальные сюрпризы, такие, как этот.

– Хорошо еще, хоть трояк, – ворчит Джихад. – Из-за соплей буквы не видно, вот ведь

досада.

Мы с Ушастком возвращались домой с письмом в портфеле. Бывают случаи, когда письма

лежат на тебе стальным грузом, особенно если они несут плохие новости. Ушастик не боялся так, как я, поскольку его мать с отцом в разводе, она чувствует себя виновной во всем плохом, что случается с сыном. Она почти никогда его не ругает, так что у Ушастика в одно ухо все влетает, а в другое вылетает.

А мне всегда достается на орехи, никто мне не посочувствует никому меня не жалко. Я

уже затылком чувствовал затрещину, которую отвесит мне мать. Мне было так жаль себя. Хорошо еще, отец приходит домой так поздно и такой уставший, что у него нет желания меня ругать. Мне так нравится, что он – водитель грузовика. Если бы он работал в офисе, как отец Сусаны, то приходил бы в пять вечера, полный энергии, чтобы всыпать по первое число. Как бы то ни было, а мне с лихвой предостаточно и матери. Дедуля за спиной называет ее “полковница”, а назвать ее так в глаза он не осмеливается. Даром что полковница.

Нас с Ушастиком догнал Пакито Медина. Он был таким спокойным.

– Сита Асунсьон тоже дала мне конверт. – Он продемонстрировал его с таким видом,

будто это был не конверт, а диплом.

– Это что же получается, я единственный, кого пилят в его же доме? Я быстро пошагал

дальше, бешено топая по земле ногами. Я по горло был сыт своими друзьями.

Пакито Медина побежал следом за мной, чтобы не отстать:

– Манолито! Меня тоже будут ругать.

– Я в это не верю. Как можно верить чуваку, который говорит тебе, что его будут ругать, а

сам и в ус не дует.

– Отцом клянусь.

Если

он клялся отцом, тогда стоило этому верить. В любом случае, Пакито Медина был на

редкость странным.

– И тебе все равно, что тебя будут пилить?

– Нет, не все равно, – он стал очень серьезным. Конечно, меня будут не очень сильно

ругать, потому что я всегда вел себя хорошо. Не знаю, как я это делаю, но я всегда веду себя хорошо.

– А со мной все происходит совсем наоборот, – сказал я. – Ума не приложу, как я это

делаю, но я всегда веду себя плохо.

– Я сыт этим по горло, – заявил Пакито Медина.

– Я тоже по горло.

– Если когда-нибудь ты сядешь за мной, я дам тебе списать, обещаю.

– Только пусть это будет день, когда ты не ошибешься в вопросе, если тебе это не важно.

– Не важно, – подтвердил он и добавил – когда с тобой случается что-нибудь плохое, ты

должен думать, что все это пройдет, хотя ты и не веришь в это. И иногда, ты будешь вспоминать об этом так, будто это произошло с кем-то другим.

Думаю, что эти слова я буду помнить, пока я жив.

– А откуда ты это знаешь? – спросил я.

– Мне сказал так однажды мой отец.

Я постарался подумать об этом в тот момент, когда мать открыла конверт из школы.

Тогда я подумал: “Все это пройдет, через три месяца мне все будет безразлично, а через три года мне покажется, что все это происходило с другим”. Я старался продолжать думать об этом и дальше, когда увидел, какими глазами на меня смотрит мать, прочитав записку. А когда она отвесила мне оплеуху, увесистую, известную всем, затрещину, я вообще не мог думать. Еще и наказала меня до конца недели.

И вот теперь я могу думать только о том, что у меня остаются еще два дня, которые я

проведу, сидя взаперти, хуже гориллы в зоопарке, черствый, как хлеб, до отвала обожравшись арахиса. А еще я думаю о том, что Пакито Медина явно инопланетянин. Не знаю, откуда он взялся с Марса, Венеры или Юпитера, но откуда бы он ни был, ясно одно: жители его планеты гораздо добрее землян.

“Oscar Mayer” – марка колбасных изделий

Глава 8. Не знаю, зачем я это сделал

Не знаю, почему я так поступил. Идея пришла мне в голову по дороге домой, когда мы с

Ушастиком шли и играли в “вязанку слов”*. Сусана говорит, что это дурацкая игра, но если бы мы стали обращать внимание на эту девчонку, мы вообще ни во что не играли бы. Ей всегда нужно сказать:

– Это дурацкая игра.

– Тогда придумай что-нибудь сама, черт бы тебя подрал, – сказал я ей однажды, когда она

меня совсем достала.

Видимо, напрасно я это сказал. Ей взбрело в голову, чтобы мы встали посреди дороги