Марат
Шрифт:
Это один из главарей жирондистов, Инар, первым ввел зловещую формулу: «Под словом «ответственность» мы подразумеваем смерть»; позднее, во времена белого террора, он дал ужасающие доказательства того, как он претворял эту формулу в жизнь. Барбару, Жансонне, Бюзо, Кондорсе и, конечно же. скрывающийся за их спинами вожак и вдохновитель партии Бриссо — все они с 1791 года требовали применения смерти тем, кого они считали своими политическими противниками.
Их сокровенные мысли, истинные мотивы их поведения с предельной отчетливостью выразил Гаде в доверительном обращении к своей жене: «Я сделаю все, что сумею,
Конечно, речь шла не об интересах страны, и Гаде это раскрыл откровенно в следующих за приведенными словах: «Он является последним защищающим нас оплотом; если падет его голова, то за ней последуют и наши».
Но эти тайные мысли Гаде, Бриссо, Верньо были хорошо поняты Маратом.
Именно Марату принадлежало знаменитое предложение — ввести поименное голосование по вопросу о судьбе короля. Марат не ошибся, внося этот проект. Он знал двоедушие, трусость, слабость своих противников. И действительно, когда началось поименное голосование, тайные пособники короля, которые накануне 10 августа давали ему советы, как удержать за собой престол, — Верньо, Гаде и другие жирондисты — не посмели выступить за сохранение жизни Людовику Капету и голосовали за казнь.
Жестокая борьба, которую Марат вел против своих политических противников, против «свободоубийственной партии» Бриссо, Верньо, Жансонне, заставила его внойь столкнуться с испытаниями судьбы. Ему угрожают кинжалом. Когда он идет по улицам, за ним следуют какие-то подозрительные личности. Он получает угрожающие письма. Ему попадается на пути портфель, набитый деньгами, который он спешит тут же сдать властям. Его большая квартира на улице Кордельеров теперь находится не случайно под наблюдением драгун. Депутату Конвента, облеченному депутатской неприкосновенностью, самому знаменитому политическому журналисту и оратору Франции доктору Марату снова приходилось нередко скрываться по ночам. В своей газете он пишет, что «вновь уходит в подполье», ибо, обладая неприкосновенностью личности, он в то же время не может поручиться, что с ним ничто не произойдет.
Жирондисты преследовали его по пятам, выдвигая против него самую чудовищную клевету. Но Марата нельзя было ни застращать, ни подкупить. Он продолжал ту же борьбу, нанося разящие удары клике Бриссо — Гаде.
«Кто эти люди, пытающиеся сейчас помешать нам казнить тирана, запугивая вражескими государствами? — спрашивал в одном из номеров своей газеты Марат. — Это все те же, кто толкал нас на войну год назад, внушал презрение к объединившимся державам. Бесстыдные лицемеры, у них есть принципы на заказ для каждого дня; их принципы приспособляются к обстановке, ко времени, к месту, к людям. Вчера они проповедовали нам войну, сегодня проповедуют мир, они будут дуть одновременно на холодное и горячее, если им только удастся таким образом скорее обмануть народ и добиться осуществления своих преступных замыслов.
Отбросим это подлое фиглярство, с которым соединяется малодушие, алчность, тщеславие, страх перед наказанием. Они первыми отбросили бы их, эти нелепые принципы, если бы они не служили их замыслам.
К опасениям, которые они стремятся нам внушить, они добавляют лживое уважение к сохранению закона, лживое рвение к правосудию, лживые идеи
Почему они придают столько значения приговору над Людовиком, откуда ярость, с которой они выступают против мнимой поспешности тех, кто требует его казни? Нужно ли об этом говорить? Они стараются прикрыться человечностью и справедливостью, потому что они связаны с его судьбой тайными нитями».
Так Марат срывал маски с жирондистских вождей и представлял их взору народа в их истинном виде. Под его ударами, наносимыми рукой уверенной и точной, рушились все хитросплетения коварной политики жирондистов; они не посмели открыто защищать короля, а Марат не позволил им обмануть народ и разоблачил действительный смысл их софизмов. В сражении со своими политическими врагами он одержал еще одну победу.
Со времени великого дня Вальми военное счастье склонялось на сторону революционной Франции. Раз одержав победу, армия французских патриотов, охваченная наступательным порывом, продолжала движение вперед. На юго-востоке французские войска овладели Ниццей. На Рейне Кюстин, командовавший французскими соединениями, 25 сентября с боем занял Шнейер и взял три тысячи пленных; это были первые пленные, захваченные армией революции. В последующие месяцы солдаты Кюстина заняли Аахен, Вормс, Майнц, Франкфурт-на-Майне.
Дюмурье после Вальми вступил в сомнительные переговоры с прусским командованием; он самонадеянно рассчитывал, что ему удастся склонить прусского короля к союзу с Францией против Австрии. Он даже послал прусскому монарху в качестве презента кофе и сахар, которых недоставало в то время у пруссаков, но эта примитивная дипломатия потерпела полное крушение. Фридрих Вильгельм не пожелал вести переговоров с крамольной республикой. Военные действия возобновились. Французская армия вступила на территорию Бельгии. В течение короткого времени французы заняли большую часть земель Бельгии, встречаемые повсюду восторженными приветствиями местных жителей, видевших во французских солдатах своих освободителей.
6 ноября 1792 года французская армия под командованием генерала Дюмурье встретилась при Жемаппе с главными силами австрийцев. Сражение было ожесточенным. Оно закончилась полной победой французского оружия. Австрийская армия в смятении и расстройстве отступила. 14 ноября она оставила Брюссель; к концу месяца вся Бельгия была освобождена. Победа при Жемаппе принесла законную славу солдатам революционной Франции. Победитель генерал Дюмурье прослыл самым выдающимся полководцем французской революционной армии.
Победа французских войск не была результатом их количественного превосходства или их лучшей вооруженности. Французская армия побеждала прежде всего потому, что она была сильна духом, потому что она сражалась за справедливое, за правое дело. Убежденность в своей правоте, решимость защищать свою революционную родину, завоевания революции воодушевляли французских солдат на подвиг, внушали им мужество, отвагу. Это обеспечило в конечном счете победу французских войск над армией иностранных интервентов.