Мария Федоровна
Шрифт:
Рядом с ним было надежно и спокойно. Уже была полная уверенность, что Александр любит ее сильно и надежно. Даже начинал ревновать, что удивляло и радовало. В первые дни произошла маленькая история: на прогулке в парке весело болтала с кем-то из компании и так увлеклась, что сколько-то времени ни разу не посмотрела на Сашу. Он заметил, обиделся и высказал обиду. Она опешила вначале, но затем попросила прощения, которое тут же и получила.
Во всем же остальном существовало полное взаимопонимание. Они начали играть дуэтом: он на корнете, она — на фортепиано. Незатейливые, веселые мелодии Штрауса
Каждый день Дагмар приходилось по несколько часов заниматься. Нормам Православия ее обучал священник, ректор Петербургской духовной академии И. А. Янышев (1826–1910), помогал и Александр. Она ему вслух читала по-русски молитвы, и Цесаревич удивлялся, как хорошо и быстро она это делала. Службу миропомазания несколько раз повторили, а затем показали Императрице. Мария Александровна была удовлетворена и в маленькой домовой церкви учила будущую невестку, как надо подходить к образам, как делать поклоны. Все получалось неплохо.
Чем ближе наступал торжественный момент, тем больше волновалась и Принцесса, и Цесаревич. У Александра было много забот. Дела по ремонту Аничкова дворца шли успешно, но время свадьбы приближалось, и все время мучил вопрос: успеют ли? Мебель, бронза и люстры были заказаны во Франции, и в середине октября первые предметы были доставлены в Петербург. Почти завершен был ремонт церкви, бани, работы по оформлению библиотеки, столовых, кабинетов, спален близились к завершению. К тому же времени прибыли экипажи, упряжь и лошади из Англии. Заведование конюшней поручили англичанину.
Все шло полным ходом, дел по устройству семейного очага было много, а все время приходилось отвлекаться. Заседания в Государственном Совете отнимали много времени, так как надо было не только сидеть несколько часов там, но и знакомиться заранее с бумагами, чтобы иметь свое мнение. После нескольких посещений Александру стали нравиться эти занятия, так как многое узнавать приходилось. Хотя он пока не имел права решающего голоса и не мог участвовать в голосовании, но внимательно слушал выступления, иногда кратко излагал собственный взгляд.
В среду, 12 октября 1866 года, наступил день миропомазания. Церемония происходила в Зимнем Дворце. Около 11 часов из Царских апартаментов по залам Дворца тронулась торжественная процессия. Виновница торжества была в простом белом платье и впервые — без всяких украшений. Вошли в Большую дворцовую церковь. Молитва прочитана безукоризненно. Свидетельницей по чину миропомазания была сама Императрица, которая подводила будущую жену сына к иконам и святому причастию. В России появилась новая «благоверная Великая княгиня Мария Федоровна».
Затем отслужили обедню. Вся процедура заняла не более полутора часов. В этот день была перевернута последняя страница в книге о Датской Принцессе Дагмар. Начиналась совсем другая жизнь.
Еще давно, когда впервые возникли предположения о переходе в Православие, она получила заверение Императора Александра II, что в России будет сохранено ее первое имя — Мария (полное ее имя — Мария-София-Фредерика-Дагмара). И
На церемонии присутствовала блестящая публика: члены Императорской Фамилии, дипломаты, высшие сановники империи. Некоторые из них впервые увидели ту, которой суждено в будущем стать царицей. Интерес был неподдельный, и все детали, малейшие нюансы процедуры и поведения пристально запечатлевались, чтобы затем рассказывать и пересказывать бессчетное количество раз в богатых гостиных впечатления того дня. Формально придраться было не к чему, но все равно, как всегда бывало, какие-то вещи кого-то непременно не устраивали.
Одним казалось, что Принцесса говорила «металлическим голосом», что она произносила слова, не понимая их смысла; другим привиделось, что она не чувствовала торжественности момента, так как у нее «были сухие глаза». Находились и такие, кто горевал об Императрице, которая, как показалось, была «излишне грустна». Когда они стояли рядом, Мария Федоровна и Мария Александровна, молодость и зрелость, то впечатление явно было не в пользу Царицы. Но ведь по-другому и быть не могло: весна всегда (почти всегда) радостней глазу, чем осень…
На следующий день, 13 октября, был обряд обручения. Опять, тем же порядком что и накануне, процессия прошла по залам Зимнего и вошла в церковь. Службу служил митрополит. Император взял за руку сына и его невесту и подвел их к алтарю. У молодых сильно билось сердце, и Цесаревич позднее написал, что оно никогда раньше «так не билось». Слова были сказаны, молитвы прочитаны. Александр и Мария вышли из церкви с кольцами на руках. Все было трогательно и торжественно.
Александр вместе со своей, теперь уже «полной невестой», зашел к ней. С ним были братья Владимир и Алексей и кузен Коля Аейхтенбергский. Все радовались и по случаю выпили целую бутылку шампанского. Затем — большой парадный обед с музыкой, солистами и хором. Позже в Белом зале Зимнего Дворца была церемония представления невесте дипломатического корпуса, а вечером — большой полонезный бал. Александр и Мария сделали десять туров. «Итак, первый шаг сделан! Дай Бог мне и ей счастливую супружескую жизнь», — записал перед сном Цесаревич.
Свадьба была назначена на 26 октября. Но затем, по нездоровью Императрицы, была отодвинута на 28-е. Времени оставалось мало, и Александр целыми днями был занят встречами, обсуждениями, продолжавшимися уроками, заседаниями в Государственном Совете, хлопотами по устройству Аничкова дворца. Эта круговерть изматывала и раздражала. Бесконечные визитеры с поздравлениями, депеши из всех концов света с какими-то общими словами, суета, суета.
Радости только и было, когда видел свою Минни. Они теперь вместе говели перед свадьбой, вместе молились. Невеста впервые исповедовалась в России. Но еще накануне церковной исповеди сообщила своему жениху, что в ее жизни была и еще одна любовь, в юности, она очень увлеклась молодым аристократом, сыном датского премьер-министра графа Мольтке. Александра эта откровенность ничуть не обескуражила. Все это было когда-то давно, в старые времена, а теперь все забыто и прощено. У них начинается совсем другая жизнь.