Мария I. Королева печали
Шрифт:
У Марии екнуло сердце. Итак, решение принято. Она собиралась бросить вызов отцу. Иного выбора не было. Ей стало нехорошо, но она, не подав виду, сделала глубокий вдох и твердо произнесла:
– Я законная дочь короля и его законная наследница. А папа римский назначен самим Иисусом Христом главой Церкви. Поэтому я не могу принести такой присяги.
Леди Шелтон, не дав лордам опомниться, принялась с истошными криками яростно трясти Марию:
– На месте короля я бы лишила вас головы за открытое неповиновение!
Вырвавшись из ее цепких рук, Мария твердо заявила:
– Это вовсе не открытое неповиновение. Я борюсь за
– Довольно! Я не желаю слушать ваши крамольные речи, – перебил ее Уилтшир. – Оставьте ее, сестра. Горбатого могила исправит. Пусть идет к погибели своим путем. А теперь я должен передать его милости и королеве ответ этой строптивицы. И могу вас заверить, он им не понравится.
– Немедленно ступайте в свою комнату! – прошипела леди Шелтон.
Мария на дрожащих ногах взбежала по лестнице. Захлопнув за собой дверь, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. Все кончено. Она прошла точку невозврата и нарушила закон. Дрожа от ужаса, она представляла, какое наказание ее ждет. Но она твердо стояла на своем и не поддалась страху. Королева Изабелла наверняка гордилась бы ею.
У Марии невольно возник вопрос: как долго она сможет выдерживать подобное давление? Мысли об Изабелле навеяли воспоминания о безумной королеве Хуане, бросившей тень на весь королевский дом Кастилии. Может ли безумие стать результатом страданий? Неужели они именно это пытаются сделать? Неужели они хотят свести ее, Марию, с ума?
Мария пребывала в адском напряжении в ожидании того момента, когда на нее обрушится гнев отца. Но дело ограничилось приказом Ведьмы, который передала леди Шелтон.
– Она требует, чтобы я задала вам, как проклятому бастарду, хорошую трепку. Это ее слова, не мои. – Леди Шелтон увлекла за собой Марию в оконную нишу, подальше от глаз работников детской, якобы с целью устроить девушке нагоняй за некий проступок. – Я не стану этого делать, – шепотом добавила леди Шелтон, после чего громко произнесла: – И не вздумайте повторять подобные выходки!
– И это все наказание, которое я должна понести? – прошептала Мария.
– Сейчас я не могу говорить, – пробормотала леди Шелтон. – Потом.
За ужином леди Шелтон заметила, что собирается немного прогуляться по саду.
– Ночи становятся длиннее, и, возможно, это мой последний шанс насладиться сумерками, – сказала она.
– Слишком холодно для моих старых костей, – ответила леди Брайан.
Служанки охотно ей поддакнули. Они собирались в честь первого дня рождения Елизаветы украшать детскую.
Мария промолчала. Она поняла сообщение.
После того как убрали со стола, Мария накинула плащ, спустилась по тайной лестнице в унылый сад без цветов и прошла по гравийным дорожкам. Леди Шелтон ждала ее в тенистой беседке.
– Нам нельзя здесь задерживаться, – предупредила леди Шелтон. – Я только хотела вам сообщить, что у ее милости не будет ребенка.
– Она что, потеряла его?
– Это был мальчик. Мертворожденный. Все держится в тайне. Как вы понимаете, король не слишком доволен.
Леди Шелтон явно собиралась сказать больше, но промолчала из соображений лояльности. Ведь Анна как-никак была ее племянницей.
– Так он поэтому решил меня не наказывать?
– Думаю, у него на уме совсем другие вещи. И поговаривают, будто он побаивается императора.
Что было не лишено смысла. Пока отец опасается возмездия
Прошло совсем немного времени, и она поняла, что не ошиблась в своих расчетах. Влияние Ведьмы явно становилось слабее. Мария была приятно удивлена, когда к ней в Хатфилд приехали все те, с кем она общалась в более счастливые времена: Генри Поул, леди Эксетер и другие придворные, наверняка решившие, что сейчас это вполне безопасно. Мария тепло их приняла, хорошо понимая, что они пренебрегали ею не по собственной воле. Было отрадно видеть, как они радовались встрече.
А затем пришло письмо от Ведьмы, в котором та призывала Марию не падать духом, поскольку ее неприятности скоро закончатся. Мария толком не знала, как относиться к подобному пожеланию. А вдруг это предупреждение, что она скоро умрет? Или угроза? Навряд ли. Возможно, Анна поняла, что, учитывая ее шаткое положение, в один прекрасный день ей, вероятно, придется умолять Марию о милосердии.
Вдохновленная последними событиями, Мария чувствовала себя гораздо лучше и уже не сомневалась, что отец вскоре протянет ей оливковую ветвь. Но затем в ноябре до нее дошли новости о принятии Акта о супрематии, провозгласившего короля верховным главой Церкви Англии. Мария с ужасом поняла, что этот акт ознаменовал окончательный разрыв Церкви Англии с Римско-католической церковью. Теперь папа, или епископ Римский, как должны были называть его подданные Генриха VIII, не имел власти в Англии. Все эти нововведения терзали Марии душу, не давая спать по ночам.
Она понимала, что Англия оказалась изолирована от христианского мира. Одному Богу известно, как отреагируют на все это другие европейские монархи. Ведь большинство из них были искренне преданы папе и будут считать ее отца еретиком. И теперь ему, человеку, который, по его собственным словам, не желал иметь ничего общего с еретиками, оставалось надеяться лишь на дружбу германских князей-протестантов. Мария содрогалась при мысли, что отец подверг опасности не только свою бессмертную душу, но и души всех его подданных, включая и душу дочери.
Мария была рада, что отказалась принять присягу. Узнав об этом, его святейшество и император сразу поймут, что она истинная дочь законной и единственной Церкви! Вот если бы перевести часы назад и попасть во времена счастливого детства, когда все в мире Марии было хорошо! Господь воистину испытывает ее, как будет испытывать и многих других.
Рождество выдалось нерадостным. Мария так опасалась последствий Акта о супрематии, так страшилась будущего и так переживала из-за разлуки с любимыми людьми, что не получала удовольствия от празднований. С ней повторилась прошлогодняя история: упадническое настроение привело к тяжелой болезни. То, что начиналось как обычная простуда, быстро переросло в лихорадку с сухим кашлем, и вскоре в груди Марии скопилось столько мокроты, что стало трудно дышать. Придворные медики с обеспокоенным видом склонялись над постелью больной, а леди Шелтон стояла рядом, заламывая руки и уже не скрывая волнения. Все явно боялись смертельного исхода.