Мария Магдалина

Янсен Кэтрин Людвиг

Грешница до обращения: тщеславие и luxuria

Когда мы обращаемся к созданному Папой Григорием образу святой, в Средние века известной под именем Марии Магдалины, и по Евангелиям прослеживаем ее жизнь, то первый образ — это плачущая грешница (в Евангелии от Луки), с которой у ног Господа произошло обращение. Как мы уже видели в главах 5 и 6, жизнь Марии Магдалины до обращения представлялась в более поздний период Средневековья как жизнь во грехе; она сама превратилась в живое воплощение мирского тщеславия и luxuria. Нам уже известно, что проповедники и защитники нравственных устоев использовали этот образ для контроля над женщинами; но таково ли было его значение для их аудитории? Если нет, то как тогда относилась публика к этой стороне личности святой и для каких целей служил этот образ?

Как и следовало ожидать, Мария Магдалина в качестве символа мирского тщеславия и luxuria, один из образов святой, была выбрана в покровительницы поставщиками предметов роскоши. В Средние века Мария Магдалина стала заступницей аптекарей, парикмахеров, парфюмеров, перчаточников, производителей косметики и продававших их изделия купцов [679] . В Болонье она являлась покровительницей гильдии драпировщиков [680] . Как мы знаем из предыдущей главы,

она также стала заступницей convertite, тех женщин, которые когда-то попали в путы luxuria. В соответствии со средневековыми представлениями о связи подобного с подобным Мария Магдалина стала покровительницей как ремесленников, занимавшихся изготовлением предметов роскоши, так и их поставщиков.

679

Sebastiani Tra/Sfigurazione, 151. Себастиани указывает на то, что Мария Магдалина стала покровительницей перчаточников потому, что вплоть до семнадцатого столетия перчатки душили.

680

См. Haskins Mary Magdalen, 135.

Под таким же углом зрения рассматривался и праздник Святой Марии Магдалины, происходивший 22 июля. Биограф Дианы д’Андало (ум. в 1236 г.), болонской аристократки и основательницы одного из первых доминиканских женских монастырей в Италии, особо подчеркивает, что ее обращение произошло в этот праздничный день. Вынужденная жить в соответствии с аристократическим положением своей семьи, Диана наряжалась в роскошные пурпурные одежды из шелка и украшала себя золотом, серебром и драгоценными камнями, пока

Однажды, в праздник Святой Марии Магдалины, она не объявила, что желает посетить монастырь по названию Ронзано. Итак, она отправилась туда, в эту обитель, с большой пышностью и почестями, в сопровождении толпы окружавших ее дам.

Когда она прибыла туда, то одна прошла в общую спальню сестер и вдруг попросила монашеское одеяние, которое ей дали.

Предававшаяся суетным удовольствиям Диана отказалась от пышных одеяний и украшений в праздник Марии Магдалины; знатные граждане Неаполитанского королевства были вынуждены поступить так же, когда в 1290 году, в день этой святой, в Regno вышел закон, регулирующий расходы населения на предметы роскоши [681] . Ритмы новозаветной хронологии, в данном случае праздник Марии Магдалины, явно определяли время обращения Дианы и введения в действие закона о роскоши в Неаполе. Не исключено также, по мнению Натали Дэвис, и то, что «характер праздника» подвиг Томаса Мэнни на убийство своей похотливой супруги, произошедшее 22 июля 1529 года. Хотя совершил он это преступление в «приступе гнева», тем не менее, давая показания для официального судебного отчета, Мэнни указал, что праздник Марии Магдалины самый подходящий момент для сведения счетов с потаскухой. Показательно то, что распутная жизнь Марии Магдалины до обращения на праведный путь в описании проповедников помогла Томасу Мэнни не только оправдать свое злодеяние в собственных глазах, но и поведать, когда он рассказывал суду о событиях того дня, как бы извиняющую его историю [682] .

681

О Диане д’Андало см. Early Dominicans: Selected Writings, под ред. Симона Тагуэлла, орден проповедников (New York: Paulist Press, 1982), 396. Guiseppe Del Giudice Una legge suntuaria inedita del 1290 (Naples: Tipografia della Regia Universita, 1887).

682

N. Davis Fiction in the Archives: Pardon Tales and Their Tellers in Sixteenth-Century France (Stanford: Stanford University Press, 1987), 2–3, 29–30.

Когда мы обращаемся к взаимосвязанной теме тщеславия и luxuria, как это бывает в литературных работах о Марии Магдалине, то обнаруживаем, что мужчины и женщины по-разному, пускай и в незначительной степени, интерпретируют и используют этот образ в своих сочинениях.

Духовники и авторы церковно-житийной литературы более позднего периода Средневековья (зачастую одно и то же лицо) считали неотразимым образ утопающей в роскоши Марии Магдалины [683] . Нередко они создавали женские персонажи по образу и подобию Марии Магдалины — излюбленный способ демонстрации огромной разницы между их жизнью до обращения и после. Так поступил брат Джироламо ди Джованни, когда описывал жизнь блаженной Вилланы делле Ботти (ум. в 1361 г.) [684] . Вот как он описывает погружение Вилланы после замужества в праздную суету:

683

Вопросы, поставленные историками, занимающимися проблемой полов, вызвали полезную дискуссию о роли исповедников-авторов житий в создании женской святости. Выяснилось, что мужское представление о женском благочестии не всегда совпадает с тем, что под ним подразумевают сами женщины. О литературе в этой бурно развивающейся области см. мое вступление.

684

О Виллане см. Stefano OrlandU О.Р., La Beata Villana terziaria domenicana fiorentina del sec. XIV (Florence: 11 Rosario, 1955), которое, дополняя латинское и итальянское vitae, дает краткое и весьма полезное изложение ее жизни в историческом контексте. По словам Орланди, эта vita была написана примерно в 1420 году. О Виллане см. также Anna Benvenuti Papi La Famiglia, Territorio Negato в In castro poenitentiae, 171–203. Данный очерк первоначально вышел под названием II modello familiare nell’agiografia fiorentina tra Duecento e Quattrocento. Sviluppo di una negazione (Da Umiliana dei Cerchi a Villana delle Botti), Nuova DWF16 (1981): 80-107.

Сыграв свою свадьбу по обычаю того времени, по позволению свыше, помыслы Виллана обратила к удовольствиям супружеской жизни, так что почти весь ее жар, испытываемый ею в прежней жизни, угас, и ее больше занимало, как угодить миру, нежели Господу. Как еще одна Мария Магдалина, стремящаяся к роскошной жизни, она стала баловать свое прекрасное тело (некогда довольствующееся пеплом и власяницей), наряжаясь в мягкие одеяния и украшая его драгоценными камнями и изделиями из золота [685] .

685

Orlandi La Beata Villana, 78.

По словам брата Джироламо, после замужества Виллана превратилась во secunda Magdalena, не интересующуюся духовной жизнью, озабоченную

лишь мирскими удовольствиями, особенно нарядами. Но однажды, когда Виллана в блестящем пурпурном платье и с золотым ожерельем на шее восхищалась своим отражением в зеркале, она увидела ужасно уродливого духа, прячущегося в ее душе [686] . Это явление столь расстроило ее, что она разрыдалась, сорвала с платья драгоценности и побежала в церковь Санта-Мария Новелла, где, полная раскаяния, бросилась к ногам первого встретившегося там доминиканского священника [687] . Совершенно очевидно, что покаянное преображение Вилланы заимствовано братом Джироламо у евангелиста Луки, ибо изложенная выше сцена повторяет в общих чертах эпизод обращения грешницы у ног Христа. В деле превращения своих прихожанок в будущих святых Марий Магдалин с доминиканцами могли соперничать только францисканцы. Брат Гиунта Бевеньяти, исповедник и автор жития Маргариты Кортонской (ум. в 1297 г.), считал свою подопечную еще одной Марией Магдалиной [688] . Маргарита вела светскую жизнь, полную греха, до трагической гибели своего возлюбленного, подтолкнувшей ее к обращению на праведный путь. Данное обстоятельство — вкупе с ее примерной после обращения жизнью в качестве благочестивой pinzochera — убедило брата Гиунта в том, что она является второй Марией Магдалиной. У Маргариты тоже бывали видения, и это только дало еще больше оснований для проведения параллелей между этими двумя раскаявшимися грешницами. В ее видениях, по словам брата Гиунта, Христос часто, утешая охваченную тревогой Маргариту, приводил ей в пример Марию Магдалину. В одном видении Господь напомнил ей, что та не обращала внимания на недоброжелательное перешептывание за своей спиной, презрела драгоценности и последовала за ним, так же следует поступить и Маргарите [689] .

686

Ibid., 79.

687

Ibid.

688

AASS, февр., т. 3 (Антверпен, 1658 г.), с. 298–357. О Марии Магдалине см. пар. 284, 356. Список работ, посвященных Маргарите Кортонской, пополняется в геометрической прогрессии; советую начать с Anna Benvenuti Papi Cristomimesi al femminile в In castro poenitentiae, 141–168, первоначально опубликованное под названием Margarita filia Jerusalem: Santa Margherita da Cortona e il superamento mistico della crociata в Toscana e Terrasanta nei medioevo, под ред. Франко Кардини (Florence: Alinea, 1982), 117–137, и Fortunato Iozzelli I miracoli nella legenda di S. Margherita da Cortona, AFH 86 (1993): 217–276.

689

AASS, февр., т. 3, nap. 102, 320.

Виллана и Маргарита до своего обращения вели светскую жизнь, но не так обстояло дело с Екатериной Сиенской (ум. в 1380 г.), самому известному в Средние века члену третьего ордена монашеского братства [690] . Последняя была девой, мало знавшей о расплате за грех, обстоятельство, которое Реймонд из Капуи, ее исповедник, не счел нужным особо подчеркивать в ее vita. Полная несхожесть судеб Екатерины и Марии Магдалины не помешала Раймонду представить, и это просто невероятно, невинную деву Екатерину в образе грешницы Марии Магдалины. Он рассказывает о том, как сестра Екатерины Бонавентура попыталась совлечь юную святую с выбранного ею пути покаяния. Однако Бог, который всегда гневается на тех, кто пытается помешать его слугам, сразил Бонавентуру. Раймонд так описывает реакцию Екатерины:

690

Основным источником сведений о Екатерине является сочинение Раймонда из Капуи Legenda Maior в AASS, апрель, т. 3 (Антверпен, 1675 г.), с. 851–978. Я цитирую по английскому переводу Джорджа Лэма The Life of St. Catherine of Siena (London: Harvill Press, 1960). Библиография о Екатерине огромна: советую начать из работ на английском языке с очерков Карен Скотт: Karen Scott St. Catherine of Siena, Apostola, Church History 61/1 (1992): 3446, и Urban Spaces, Women’s Networks, and the Lay Apostolate in the Siena of Catherine Benincasa в Creative Women, 105–119.

После смерти своей сестры святая дева, воочию увидев тщету

этого мира, обратилась к Вечному Жениху с большим пылом и

желанием и, признав свою виновность и порицая себя,

простерлась вместе с Марией Магдалиной у ног Господа,

[заливаясь]…слезами [691] .

Итак, Екатерина Реймонда, даже не поддавшаяся на уговоры собственной сестры, а лишь осознавшая свойственное ее возрасту тщеславие, рыдая, рапростерлась вместе с Марией Магдалиной у ног Господа, моля его о прощении.

691

AASS, 30 апреля, т. 3, с. 864–865; Лэм Святая Екатерина, с. 40.

В сцене столкновения Екатерины с тщеславием, описанной Раймондом, она повела себя как Мария Магдалина, но какой же она сама, по собственному признанию, извлекла урок из тщеславия Марии Магдалины и последующего отказа от него? Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо обратиться к письмам Екатерины, написанным на национальном языке [692] . В одном послании, адресованном в Перуджу какой-то проститутке, Екатерина не хуже любого средневекового проповедника осуждает пороки древнейшей профессии. Начинает она с того, что бранит ту женщину, используя при этом употребляемые нищенствующими монахами метафоры:

692

По словам Раймонда, Екатерина, так и не научившаяся писать ни на латинском, ни на итальянском языках, диктовала свои, составившие немало томов письма. О социальном значении ее послания см. Karen Scott Catarina: Ecclesiastical Politics and Oral Culture in the Letters of Catherine of Siena в Dear Sister: Medieval Women and the Epistolary Genre, под ред. Карен Череуотук и Ульрики Уитхаус (Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1993), 87—121. Я пользовалась следующим изданием: Lettere di Caterina da Siena, под ред. Никколо Томмазо, 4 т. (Florence: G. ВагЬига, 1860). Научным изданием, включавшим шестилетнюю переписку, является S. caterina da Siena, Epistolario, под ред. Евгения Дюпре Тезейдера (Rome: Tipografia del Senato, 1940). Сюзанна Ноффке перевела указанный труд на английский язык, и тот был опубликован под названием The Letters of Catherine of Siena (Medieval and Renaissance Texts & Studies, vol. 52) (Binghampton, NY: Center for Medieval and early Renaissance Studies, 1988), т. 1 (из предполагаемых 4). Я использовала ее перевод (если имелся), в остальных случаях переводила сама.