Марк Аврелий. Золотые сумерки
Шрифт:
— Да, это так, — кивнул Корнициан.
— Вот я и думаю, — Витразин пошевелил пальцами в воздухе, — как бы поскорее провернуть это дельце? При этом мне не хотелось бы выпячивать свое участие в таком опасном предприятии.
— Это разумная предосторожность, — согласился Корнициан. — Я человек без претензий, но раз уж ввязался в эту историю, тоже не прочь получить какую-нибудь компенсацию. Что, если нам еще немного потратиться и возбудить легионеров? Раздать им некоторую сумму, начать смуту?
Витразин откинулся к стенке ложа, на его лице ясно запечатлелся испуг. Корнициан усмехнулся.
— Совсем
Заметив, что страх так и не оставил Витразина, он успокоил гостя.
— Все будет сделано тайно. У меня есть свои люди в казармах. Народ боготворит Авидия. Пусть народ скажет свое слово.
Корнициан помолчал, дав гостю время переварить это предложение, потом доверительно продолжил.
— Все эти годы я присматривался к Авидию. Он должен победить или я ничего не понимаю в искусстве войны и политики. Северная армия сильна, но Марк слаб, Пертинакс безынциативен, Север молод, у него нет такой поддержки в Риме, какая есть у нас. Сама императрица…
Витразин испуганно оглянулся и приложил палец к губам. Корнициан вновь примолк. Некоторое время они дружно ели. Наконец вольноотпущенник подал голос.
— Я согласен с тобой, Корнициан. Действуй, как мы тут с тобой решили. Я со своей стороны обеспечу поддержку в Риме, но для этого мне для раздачи нужным людям потребуется куда больше золота и серебра. Я надеюсь на твою помощь в этом вопросе, а также при назначении новых наместников в провинциях. Твои интересы я тоже непременно учту.
— Что ж, тогда по рукам? — предложил легат пропретор.
— По рукам, Лувий.
Они шлепнули ладонь о ладонь, и в следующее мгновение Корнициан ловко схватил гостя за пальцы. Тот попытался вырвать их — не тут-то было.
— Что, если о нашем разговоре узнает Авидий? — спросил хозяин.
Витразин побелел, потом нашелся.
— Он не так глуп, как тебе кажется, Лувий. Тебя казнят вместе со мной.
Корнициан обвел глазами расписной потолок, потом кивнул.
— Верно. А если узнает «философ»?
Витразин от души расхохотался.
— Вот уж напугал! Марк — душка, а не император. Он любит прощать. На кого он гневается, так это на упрямцев. Преступил закон, объегорил кого-нибудь с собственностью, тут же повинись, кричи, что по недомыслию, что твое ведущее искривилось, поддалось страстям. Только ори погромче. Жизни, по крайней мере, не лишит, на дерево подвешенных не посадит. Штраф, возмещение ущерба, в крайнем случае, изгнание.
Теперь засмеялся Корнициан и отпустил пальцы вольноотпущенника.
— Послушай, Лувий, — обратился к хозяину Витразин, — уступи мне этого германца. Как только твои ребята возьмут его, я бы хотел поместить его на своей вилле. Подземная тюрьма у меня надежная.
— Поместить-то можно, только ты слышал приказ Авидия. Никаких грубостей или членовредительства! Я лично прослежу, чтобы этот варвар был цел и невредим. Авидий никогда не забывает проверить, как выполняются его распоряжения. Горе тому, кто посмел нарушить его приказ. Он не посмотрит, Витразин, что ты вхож в лучшие дома Рима. Да и мне несдобровать.
— Договорились. Я потерплю.
Они вновь ударили по рукам.
Глава 6
Спешно
— Но, легат, я вовсе не собираюсь жениться! У меня и в мыслях не было!..
— Тем более не надо спешить, — кивнул Авидий. — Я рассчитываю на твое благоразумие, Бебий. Я всегда считал, что с тобой обошлись несправедливо, однако воля принцепса обсуждению не подлежит. Вспомни, я спас тебя, когда на поединке ты убил трибуна Цельса, ведь он из очень знатного рода. На что ты можешь рассчитывать в Риме? Там тебя не ждут. Или в такие годы ты уже устал от службы и решил заняться досугом? У Максимов денег хватит, чтобы ты мог забыть о невзгодах, но неужели тебя прельщает прозябание на лоне природы или самокопание, которое теперь вошло в моду? Неужели ты, храбрый, боевой офицер, тоже займешься поисками так называемой истины, забыв о прежних доблестях, о благе государства? Если эти слова для тебя пустой звук, то вспомни о выгоде. Император уже отправился в поход. По последним сведениям он, добравшись до Сирмия, почувствовал себя плохо, а без него кто в Риме будет заниматься тобой. Без высокого покровителя в столице не выдвинуться. Я предлагаю тебе остаться в Антиохии, получишь чин трибуна в Шестом Сирийском легионе. Подумай, Бебий. Ты хорошо зарекомендовал себя на границе, я умею ценить верных и умелых солдат.
Авидий сделал паузу, потом неожиданно обнял молодого человека за плечи, повлек за собой. Так они, в обнимку, и начали расхаживать по кабинету.
— Знаешь, — поделился Авидий, — у меня есть предчувствие, что очень скоро все вокруг переменится. Перед тобой откроется блестящее будущее, я позволю тебе посчитаться со своими врагами в Риме. Например, с Уммидием. Ступай и подумай. Решишь уехать, держать не буду.
Затем Бебия вызвал Корнициан. Разговор оказался коротким, однако понять, чего добивался от него легат пропретор, Бебия так и не смог. Сначала Корнициан пытался выяснить, кто такой Сегестий, и что связывает его с девушкой. Бебий заявил — откуда мне знать, каким образом Сегестий оказался в сопровождающих у Клавдии.
— А тебя с ним что связывает?
Бебий пожал плечами.
— С Сегестием Германиком я служил на Данувии.
— И это все? — поинтересовался легат пропретор.
У молодого человека, услышавшего за сегодняшний день столько необычных, ошеломляюще — странных предложений — от амнистии и руки одной из самых богатых невест Рима до должности трибуна при наместнике Азии, — голова пошла кругом. Теперь этот доброжелательный допрос! Беседа с Корницианом ничего, кроме предощущения грозной и в случае промашки смертельной опасности, у него не вызывала. Нутро леденил страх, потому он и уклонился от объяснений, касавшихся участия Сегестия в судьбе его отца.