Марсала

Чёрная Юлия

— Ну, это уже что-то!

— Но… всё-равно что-то не сходится, Стрельцов! — она задумчиво прищурилась и сложила руки на груди. — Хорошо, допустим, ты хотел признаться мне, а затем провести вместе выходные в компании общих, как оказалось, друзей. Но почему тогда ты за всё время ни разу даже не заикнулся об этом? И как тогда ты объяснишь то, что мы оказались здесь, а не там? — указала в сторону простирающегося перед взором Лесогорского.

Павел поднял глаза к небу и усмехнулся.

— Хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах… Хотя я и не планировал ничего заранее, признаюсь честно, — он снова посмотрел на Риту. — По большей части всё было полнейшей импровизацией — начиная с нашего памятного пари. Потом уже подарки,

этот домик в горах… Плюс работа сказалась: шведы, будь они неладны, подстава с Потаповым, командировка… Никак не получалось поймать нужный момент, вечно надо было куда-то ехать, бежать, лететь, с кем-то договариваться, что-то улаживать. Неделя выдалась сумасшедшей по всем фронтам, уж кто-кто, а ты это точно знаешь… Думал, вернусь из филиала — поймаю тебя, наконец поговорим, покаюсь, объяснюсь, вместе решим, что делать с этой поездкой… И знаешь, ведь практически получилось! Я так думал, во всяком случае… Но ты снова убежала… И вот, — Стрельцов развёл руки в стороны, — опять пришлось импровизировать.

— Хочешь сказать, что ещё вчера вечером ты не планировал меня везти в эту глушь?

— Именно так. Но ты меня вынудила! И даже представить себе не можешь, чего мне стоило договориться с Алексеем Николаевичем! Всё-таки далеко не каждую ночь ему звонят с подобной просьбой… А уж полуночная переписка с Александрой…

— Но домик выглядит подготовленным к приему гостей, — перебила Рита.

— Так и есть. В принципе, его всегда содержат в готовности. Плюс наведались сегодня рано утром, до нашего приезда — прибрались и привезли продукты и питьевую воду. Я был в Лесогорском уже в девять, и когда заехал к Алексею Николаевичу за ключами, его работники — муж с женой — как раз только вернулись отсюда и при мне отчитались о проделанной работе.

— А Лекса…

— Была крайне удивлена моей просьбе. Но я сумел её убедить, — сверкнул он глазами, но второй раз повторять сказанное ранее не стал.

Что ж, объяснения Павла действительно многое расставили по местам, хотя самого главного он так и не произнёс. И Маргарита поймала себя на мысли, что пока боится услышать ещё раз то, что Стрельцов сказал несколькими часами ранее, у входа в домик… Пока даже смириться с мыслью, что все эти годы он был ближе, чем это можно представить, было сложно. Что уж говорить о мотивах… Да и как себя вести, она тоже не знала.

На смену раздражению и злости пришла растерянность.

— Ты сумасшедший, Паш, — после затянувшегося в раздумье молчания, она оторвалась от рассматривания пейзажа, раскинувшегося перед ними и снова взглянула на мужчину, стоящего рядом.

— Видимо, так и есть, — не стал спорить Стрельцов.

20

По возвращении в домик Маргарита всё же разобрала вещи, а потом проинспектировала кухню на предмет имеющихся продуктов — выбор был хоть и ограничен, но всё же весьма неплох, и она, отодвинув в сторону замороженные полуфабрикаты, решила наскоро сварганить рагу с овощами и куриным филе, надеясь, что ещё не до конца растеряла навыки приготовления пищи. Но, оказалось, что с готовкой, как с велосипедом — разучиться невозможно, даже несмотря на отсутствие практики.

Когда поздний обед (или ранний ужин?) был готов, а стол накрыт, Рита вышла на террасу, чтобы позвать Стрельцова. Судя по доносившимся со двора звукам, тот также решил вспомнить, что такое физический труд, и поработать руками. И она невольно застыла, залюбовавшись открывшейся картиной — Павел Стрельцов, генеральный директор крупной компании, казалось бы, избалованный благами цивилизации человек, колол дрова. Ловко, размеренно, будто всю жизнь только этим и занимался. Отточенным движением вгоняя колун в полено, заносил его над головой и — щёлк! — две ровные половинки падают на землю, и он уже ставит под лезвие топора следующий чурбак.

Прислонившись плечом к стене, Рита не спешила отрывать Павла от его неожиданного

занятия. Сама по себе возникла ассоциация с Челентано и его знаменитой сублимацией, хотя нынешнее действо мало походило на киношный вариант… У девушки даже вновь появилось желание взять “Кэнон” и сделать несколько “живых” снимков своего начальника в новом и весьма удивительном амплуа, но она его быстро отогнала. Впрочем, в памяти фотоаппарата уже было несколько кадров — во время прогулки Рита пару раз не удержалась и сфотографировала Стрельцова, когда тот не видел направленного на него объектива. Во всяком случае, она на это отчаянно надеялась — меньше всего ей хотелось выглядеть застанным врасплох папарацци. А своё вновь появившееся желание снова запечатлеть начальника она объяснила себе просто — сейчас он выглядел не так, как обычно, и было что-то притягательное в этом облике обычного мужчины без ярлыков и регалий, навешанных на него обществом, занимающимся простой физической работой. Видимо, для него это было таким же способом переключиться, какой для неё стал поиск удачной игры света и необычных ракурсов для того, чтобы сделать несколько интересных фото.

Под тонкой тканью футболки на спине мужчины бугрились мышцы, а ведь не скажешь, что Стрельцов проводит много времени в качалке — нет, периодически наведывается в зал, но без фанатизма. Рита непроизвольно сравнила телосложение Павла с фигурой бывшего мужа, и второй явно проигрывал… Хотя и трясся над своим обликом похлеще некоторых представительниц прекрасного пола. Ей даже захотелось сплюнуть с досады, что Ершов заявился в голову в такой момент… Но из песни слов не выкинешь — бывший муж, несмотря на всю его внешнюю привлекательность, телосложением обладал более тщедушным, и как бы не гнался за мышечной массой, от природы ему было не дано выглядеть так, как некоторым удавалось без особых усилий.

Словно спиной почувствовав её изучающий взгляд, Стрельцов, вогнав колун в толстое полено и оставив его там, повернулся и, не скрывая хитрой ухмылочки, стянул с себя промокшую футболку. Затем вытер ею же пот со лба и, перекинув через плечо, направился к Рите.

Она только хмыкнула и покачала головой. Позёр!

— Пошли поедим нормально, — улыбнувшись, сказала она, когда Павел приблизился к крыльцу.

— Пахнет чертовски аппетитно, — принюхался он к аромату, доносящемуся из открытой двери.

— А от тебя — чертовски наоборот, — это было неправдой, но удержаться от подколки Маргарита не смогла.

Впрочем, Стрельцова её реплика ничуть не смутила — он молча наведался в душ и уже через десять минут в свежей одежде и с влажной растрёпанной шевелюрой сидел за столом, таская ломти хлеба и мытую зелень с блюда на столе и ожидая, когда Рита наложит ему в тарелку своей стряпни.

Прямо идиллия! Дом, уют, спокойствие и… любимый мужчина, уплетающий за обе щеки приготовленный ею собственноручно ужин… Да, пора смириться, пора окончательно признаться самой себе — мужчина, сидящий напротив, был любимым… Несмотря на всё, что было и чего ещё не было. Маргарите, наблюдавшей за жующим Стрельцовым, вдруг захотелось, чтобы время остановилось. Чтобы этот миг длился вечно… И даже обиды ушли куда-то на десятый план, а весь мир, казалось, сузился до размеров этой крохотной кухоньки…

За всё время, проведенное здесь, они, не сговариваясь, ни разу не заговорили о работе, и хотя это воспринималось как нонсенс, Рита словно чувствовала, что “Аскелла” и все дела компании, что их статусы босса и подчинённой остались там, в городе, а здесь они с Павлом были просто мужчиной и женщиной, которым пора наконец прекратить ходить вокруг да около, и необходимо разобраться в отношении друг к другу.

После ужина Павел, уже накинув куртку — к вечеру стало холодать, снова отправился во двор: сложил наколотые ранее дрова в поленницу, а часть — притащил и свалил рядом с местом для костра, явно собираясь разжечь в обложенной камнями нише огонь.