Маршал грозового мира
Шрифт:
Резкая боль ударила в позвоночник, в глаза, выбивая из груди стон, ноги перестали держать, и он, нелепо пошатнувшись, упал на пол, роняя пистолет.
— Мальс! — испуганно вскрикнула Раль.
Хор не мог ответить — разве что стоном. По спине прокатывались волны, от рези в глазах по щекам катились горячие слезы, а главное, он потерял всякую способность сопротивляться.
— Вот и правильно, не рыпайся, когда не просят, — зазвучал сверху самый жуткий голос из всех когда-либо слышанных. Говорил Бьюкенен Аймалдэн. — Я рад, что мы все здесь сегодня собрались. И не торопитесь звать на помощь: вас просто никто не услышит, — Кей довольно усмехнулся. — Это
Сквозь всю гамму боли до Хора доходили прикосновения Раль, которая пыталась как-то ему помочь, не понимая, что бессильна. Они оба ничего не могли. Только ждать надвигающуюся смерть.
— Встань, — резким тоном приказал Кей. — Я сказал: встань! — повторил он, делая несколько шагов ближе. — Дорогая моя, тебе следует знать, что от твоего послушания зависит жизнь этого молодого человека. Твоего мужа. Его я убивать не собираюсь: если бы собирался, то давно бы это сделал. Моя цель — это ты. Встань, — снова велел Бьюкенен. — Все началось с твоей крови, добровольно отданной в госпитале для возможных пациентов — о, я благодарен за эту щедрость, она упростила мне жизнь. А закончится все здесь и сейчас.
Хор перестал чувствовать её руки на своих плечах. Раль поднялась. Цель? Она — цель? Она — последняя седьмая жертва, та самая, какой не хватает Кею? Она, не Юнари? Уна?! Это был крах и конец. Хор мог бы сделать многое и многое, лишь бы единственный близкий человек оставался в живых и в безопасности, а сейчас лишь мрачными тенями маячили отчаяние и беспомощность. Да как же так? Почему именно Раль? Они с Маршалом ошиблись, решив защищать только Юнари, — и эта ошибка стала роковой.
Мальс не мог сделать ничего против Кея. Не имел никакой возможности отвратить смерть Раль.
— Наконец-то я могу открыть тебе свое лицо без опаски, что это сыграет против меня, — удовлетворенно произнес Бьюкенен.
— Я уже знаю, кто ты такой, — зазвенел в ответ голос Раль. Она не боялась. За себя — не боялась. Уверившись, что Хор не пострадает, она заговорила уверенно, безо всякого страха, безропотно принимая собственную гибель. — Палач! — презрительно бросила Раль. — Одним свим существованием позорящий само существование лекарского дара. Применять его, чтобы издеваться над людьми, — низость.
— Я действую во имя науки, во имя медицины, — оскорбился Бьюкенен. Все это Хор уже
слышал. И тогда была такая же боль, ведущая в темноту, но не было жуткого осознания ошибки и беспомощности, которые вели к чужой смерти. — Да, мои методы жестоки и возмущают всякого порядочного гражданина, однако они по-настоящему развивают нашу науку. Благодаря моим открытиям спустя несколько десятков лет человечество окончательно избавится от смертельных болезней, во всяком случае, от наиболее опасных. Я спас множество жизней, а сколько спасут разработанные мною методы! Что значит по сравнению с ними несколько жизней, каждая из которых была достойна такого конца?
— Ложь! — выкрикнула Раль. — Чем могла заслужить подобная девочка, которой и двенадцати-то не исполнилось? Что такого страшного совершила она, что получила казнь похуже той, какую суд назначил бы тебе?
— О да, — с досадой произнес Бьюкенен. — Это стало небольшой ошибкой, но я чту судьбу. Я хотел убить её наставницу, которая действительно заслужила, однако девочка посреди ночи прокралась за мной, не додумавшись поднять тревогу, и я поднял, что это —
Злость накатила с новой силой, и Хор медленно потянулся вперед, надеясь нащупать руками упавший пистолет, но спина взорвалась болью, превратив мир в сгустки кровавого тумана, и лишь в каком-то отдалении до него доносились слова.
— Да вы с ума сошли! — зло воскликнула Раль. — Как вы можете так оценивать человеческую жизнь, вы, врач?
— Я оцениваю все жизни, понимаешь, все! — возбужденно заговорил Кей. — Я несу всей науке огромный дар, хоть при этом и страдают отдельные люди. Следующие поколения будут благодарны мне за все, что я для них совершил.
— Да откуда ты знаешь? — с горечью произнесла Раль. — А что, если твои ожидания не оправддаются? Что, если ты не сможешь сделать то, что захотел, и все эти жертвы пропадут даром?
— Я ещё ни разу не ошибся на этом пути! — горячился Бьюкенен. — Я сумею довести все это до конца, клянусь, ну, а ты мне в этом поможешь!
— Значит, доведешь? — почти кричала Раль. — А теперь наведайся в будущее, исцели человека и скажи ему, что это лекарство ты получил, пытая двенадцатилетнюю девочку! Разве ты не понимаешь, — заговорила она уже тихо, совсем тихо, в своем обычном тоне, но это звучало проникновеннее и глубже, чем повышенный голос. — Можно тысячу раз спасти тело самыми разными, самыми бесчеловечными методами. Но душа останется загрязненной, а она и есть самое главное. Если кончатся болезни, если люди будут жить по несколько сртен лет, то не думаешь ли ты, что они все станут равнодушнее, злее, эгоистичнее? Чем дальше смерть, тем меньше её боятся и тем больше ошибок совершают. Ты говорил: как мало стоят жизни одного десятка по сравнению с тем множеством, какое ты спасешь своими делами. Но откуда ты знаешь, сколько стоит одна только жизнь, одна только судьба, одна только душа? Может, эта девочка спасла бы мир. Кто дал тебе право судить? — раздельно, делая часть выдоха после каждого слова, со слезами в голосе произнесла Раль, и от этого её тона пробежали мурашки.
— Судьба дала мне право распоряжаться другими, — надменно произнес Бьюкенен.
— Да откуда ты знаешь, глупец? — усмешка Раль была пронизана болью и жалостью. — Откуда ты знаешь? Тебе дана сила, но не право. Тебе кажется, что она возведет тебя на самую высоту, а с ней ты упал в глубочайшую бездну.
Кое-как переведя дух от боли и ошеломления, Хор осторожно начал ощупывать пол обеими руками, надеясь подхватить пистолет, пока Кей увлечен этой словесной схваткой. Через пару мгновений пальцы отозвались новой болью: Бьюкенен встал тяжелыми ботинками на обе его ладони. Мальс едва слышно застонал. Не столько от боли, сколько от разочарования в последнем своем шансе.
— Прекрати, — стальным голосом произнесла Раль. — Отпусти его.
— Пусть потерпит, — насмешливо отозвался Кей. — Зато хоть жизнь сохранит. Он мне не нужен, а вот ты — нужна.
— И почему же я? — все, проникновенная тишина исчезла из её тона, сменившись примерно тем, как звучал в подобных случаях голос самого Хора. — Что же такого совершила я, что удостоилась права на подобную казнь?
— Ты — сокровище, — вкрадчиво проговорил Бьюкенен. — Мое сокровище. В тебе спит то, чего ты сама не ведаешь и что во много раз сильнее того слабого резерва, который я вернул тебе через дракона. Это не изучено наукой, наука ещё не добралась до таких глубин, но я-то знаю, сколько силы можно в тебе найти.