Маршал Конев

Борзунов Семен Михайлович

— Погоди паниковать-то, — отозвался Тишка. — Повели быстрее, командир разберётся...

Боец склонился и, дёрнув задержанную за рукав, скомандовал:

— Пошли!

Наташа попыталась подняться, но ноги были стянуты ремнём.

Разведчики быстро развязали путы, и Наташа беззлобно ругнулась:

— Слоны...

— Что-что? — не понял Тишка.

— Слоны, говорю. С женщиной не умеете обращаться.

— Ну-ну! Потише. Ещё неизвестно, кто ты такая, что за птица будешь.

— Всё равно: с женщиной надо обращаться вежливо. Ясно?!

— Ясно, — уже

совсем упавшим голосом ответил Тихон, который терялся в догадках: кого же они захватили в плен? Не произошла ли тут какая ошибка? Прямо загадка какая-то...

Но как бы там ни было, а Наташа наконец-то попала к своим. Сбылось то, к чему она так стремилась, преодолевая смертельные опасности, рискуя каждую минуту быть схваченной или убитой. Ей бы обнять, расцеловать этих милых советских парней, а девушка с первой же минуты начала с ними конфликтовать. И солдаты, естественно, на неё злились.

— Ты откуда ж такая взялась? — спросил после долгой паузы более покладистый и отходчивый Иван.

— Оттуда, — ответила Наташа, кивнув на запад.

— Это ясно. Но всё-таки кто такая?

— Потом узнаете.

— Ну гляди, — отозвался Иван, — я ж к тебе всей душой, а ты...

— Хороша ж твоя душа, коль до сих пор руки и ноги ноют от боли.

Иван насупился, и больше до самой землянки командира роты они не сказали друг другу ни слова. Там Наташа пробыла недолго. Комроты, выскочив по ходу сообщения, крикнул тем же бойцам, что доставили девушку:

— Гришунин, Зенушкин! Быстро отведите свою «пленницу» в штаб полка. И чтоб ни один волосок не упал с её головы. Чтоб обходились культурно и вежливо. Понятно?

— Ну вот ещё, — проворчал Зенушкин, — нужна она нам.

— Вам не нужна, а штабу, нашему общему делу очень нужна, — объяснил командир роты. — Помните об этом.

В штабе полка Наташа тоже не задержалась. Тут же её переправили в дивизию, а оттуда в штаб армии и фронта — к Коневу. Настолько ценны оказались принесённые ею сведения о противнике.

А Гришунин и Зенушкин, вернувшись с командного пункта полка, долго ещё сетовали на свой неудачный поход за «языком».

— Влипли мы с тобой, Ваня, — говорил Тишка Зенушкин. — Засмеют теперь нас ребята в роте. Тоже, скажут, храбрые разведчики: за бабами охотятся.

Иван Гришунин согласился с доводами товарища и выдвинул мысль, что надо, мол, снова проситься у комроты в разведку, чтобы загладить вину и подтвердить репутацию настоящих разведчиков.

— Что ты?! — засомневался Зенушкин. — Не пустит он нас больше за линию фронта. Скажет: «Позору с вами не оберёшься. Притащите снова деваху какую-нибудь: морока с ней, да и только...»

На другой же день рано утром командир роты сам вызвал к себе Гришунина и Зенушкина и поблагодарил их за образцовое выполнение задания.

— Командир полка, — сообщил он, — приказал представить вас к наградам. Так что ждите. Каждому, я думаю, перепадёт не меньше чем по медали «За отвагу», а то, глядишь, и по ордену...

Бойцы ушли от командира роты повеселевшие, с приподнятым настроением.

— Ну, брат, прямо чудеса в решете! — не утерпел Тишка Зенушкин. —

Не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь.

— Знать, и правду говорят, что пути Господни неисповедимы, — ответил набожный Ванька Гришунин.

27

Батарея старшего лейтенанта Паршина прибыла на огневую позицию без одного орудия, отправленного в ремонт. Он надеялся вернуть его к утру следующего дня, когда назначено наступление. Но побывавший в армейских мастерских старший сержант вернулся ни с чем.

— Там этой техники наворочено — не приведи боже, — докладывал он командиру батареи. — Когда до нашей пушки очередь дойдёт — никто ответить не мог.

— Да не обязательно же нашу! — злился Паршин. — Дали бы любую, только исправную.

— Другую не дают. Говорят, за нами этот номер числится. И баста.

— Э, чтоб их, бюрократы!

Паршин понимал, что ворчит зря, порядок везде нужен. Но надо же как-то снять досаду. Он осмотрелся в недавно занятой землянке и потянулся к телефону.

— Минуточку, товарищ старший лейтенант, — остановил его связной с отвёрткой и шнуром кабеля в руке. — Ещё не подсоединили. Минуточку...

Паршин вышел наружу. Юркие тягачи разворачивались на огневых позициях. Расторопные артиллеристы быстро отцепляли пушки, устанавливали их на огневые позиции и тут же принимались рыть укрытия для себя и орудий. И хотя батарея недавно пополнилась молодыми бойцами, они уже научились действовать чётко и сноровисто. В боях необходимые знания и навыки усваиваются в ускоренном темпе. Паршин остался доволен тем, как быстро устраивалась батарея на новом месте, как сосредоточенно готовились люди к предстоящему бою.

Рано утром, согласно приказу, батарея быстро снялась с огневых позиций и двинулась дальше — в направлении Львова. Паршин сидел в кабине тягача рядом с водителем и с нетерпением поглядывал на часы — прикидывал расстояние по карте. По его расчётам, артиллеристы должны прибыть вовремя. Беспокойство командира передалось и водителю. Там, где местность позволяла, он нажимал на газ, и машина прибавляла скорость. Паршин не сдерживал темп движения, хотя и знал, что по незнакомой местности спешить опасно: можно нарваться на мины. Вчера поздно вечером ему передали приказ на этот марш. Предстояло выдвинуться на танкоопасное направление и огнём поддержать наступающие стрелковые подразделения. Ещё раз взглянув на часы, Николай вздохнул с облегчением: «Успеем».

Мелькали перелески и пруды, по берегам поросшие осокой, заболоченные участки. На востоке светлело, но лучи солнца не могли пробиться сквозь сплошную завесу облаков. Временами накрапывал дождь.

— Спасибо хоть авиация не беспокоит, — сказал водитель.

— Это взаимно, — ответил Паршин. — Они нас не беспокоят, но ведь и наши самолёты сидят на аэродромах.

— Наши должны перехитрить немца, — уверенно сказал водитель. — Нашим хмарь нипочём.

Передняя машина, на которой ехал командир первого огневого взвода, вдруг становилась.