Марья-царевна из Детской Областной
Шрифт:
Мужчина опустился на резной трон, обхватил руками голову...
Леший знает, сколько он так просидел... Лишь заметив краем глаза какое-то неясное шевеление поднял глаза: в хоромах ощутимо потемнело, спустилась ночь и промеж высоких канделябров сновала легкая сизая тень, с каждым мигом все явственней обретающая очертания стройной девицы в скромном сарафане. Изредка она останавливалась, прикасалась кончиком пальца к свечам - и на фитильках вспыхивали крошечные огоньки: юная вечерняя заряла освещала терем... На рассвете по комнатам
– Эй, - окликнул служанку Кощей.
Та замерла, оглянулась на царя и склонилась в глубоком поклоне:
– Да, мой царь?
– голос, высокий, звонкий, дрожал и прерывался.
– Как твое имя?
– Злоба, мой царь, - тень стала чуть плотнее, чуть заметнее, и Кошей разглядел черты лица: молодая, совсем молодая девушка: чуть вздернутый носик, огромные глаза, из-под платка -галстинки видна туго заплетенная коса.
– Здесь с розжигом закончила?
Заряла бросила короткий взгляд в дальний угол: тень пошла легкой рябью:
– Почти, мой царь. С десяток свечей осталось...
Мужчина кивнул:
– Закончишь, пойдешь в терем царевен.
Девушка подняла на него удивленные глаза:
– Но мой царь! Там Смиляна свечи зажигает!
– Пусть зажигает, - нервно дернул плечом Кощей.
– Посмотришь, что делает царевна, вернешься, расскажешь.
Молодая заряла склонилась в новом поклоне:
– Как прикажешь, мой царь...
Мужчина отвернулся, показывая, что разговор окончен, а Злоба легкой тенью скользнула к незажженным свечам, прикоснулась к ним, пуская по фитилькам крошечные огоньки, и просочилась сквозь стену, поспешая выполнить приказ царя.
Язычки пламени плясали на истекающих прозрачными слезами свечах. Звери, нарисованные на стенах, скалились и кривлялись. За окном послышалось насмешливое ухание совы, и Кощей вздрогнул. Не об этом ли предупреждал отец? "Не верь сове"? Или может - советнику? Или советам...
Вопросов больше, чем ответов.
Но пока что Змей не сказал ничего злого, он, наоборот, поведал о похвальбе Горыныча, напомнил о традиции... Значит, отец говорил не о нем?
Вопросы, вопросы, все время одни лишь вопросы...
Еще и царевна эта неправильная...
Темная тень зависла за окном, преградив дорогу лунному свету.
Неужели сова что-то хочет? Сказать? Передать весть?
Мужчина шагнул к окну, легко распахнул створки...
На подоконник упал свиток, перетянутый грубой шерстяной нитью. Серой, не крашенной и колючей на ощупь.
Сургучная печать на послании была сломана.
***
Маша допила молоко и прислушалась к собственным ощущениям. Вроде бы организм не собирался здесь и сейчас помирать от острого отравления какой-нибудь бацилой. Впрочем, всему свое время, правильно? Симптомы дифтерии
Теоретически, конечно, понятно, что вряд ли в царском дворце будет отвратная кухня, но что будет на практике - фиг его знает. Тем более, что это, вроде бы, параллельный мир... Может, здесь, как обещано в каком-то комментарии к "Алисе в стране чудес", отзеркаленные молекулы всех продуктов превращают их во что-то не съедобное для человека из обычного мира?
Правда, выяснить это можно только опытным путем.
А потому остается только надеяться, что это все глупости, измышления, и все будет в порядке.
А еще нужно все-таки помочь новому знакомцу с ларингитом. В конце концов, Маша - врач или где?
– Извините, - осторожно кашлянула женщина, пытаясь выцепить кого-нибудь из поварят.
Один из человечков остановился, оглянулся на нее:
– Тебе... чего надобно?
– судя по паузе после первого слова, поваренок собирался сказать что-то еще, например, думал, как тот сиплый, обозвать Машу "девкой", но решил обойтись без обращения.
На том ему и спасибо.
– Простите... а у вас сода есть?
Кто их всех знает? Может, ее еще здесь не изобрели.
– Так что же ей не быть?
– удивился человечек.
– Много надо?
– Пару щепоток, - решилась Маша.
– И чашку горячего, почти кипящего молока.
Буквально через несколько минут перед Орловой появилась глиняная кружка с напитком и плошка с белым порошком. Было его, конечно, намного больше, чем пара щепоток, в молоко требовалось не высыпать не больше чайной ложки, но где ее искать, ту ложку? Так что Маша, ничтоже сумняшеся, высыпала все в белую жидкость.
Теперь осталась самая малость - найти этого сиплого - одноглазого.
Мария подхватила кружку и шагнула к двери. Уже на пороге, схватившись за ручку, оглянулась:
– Спасибо большое!
– И тебе их помощи, - откликнулся кто-то из поварят.
Связи между своими словами и ответом Маша так и не углядела. Толкнула дверь, шагнула через порог в темноту сгущающейся ночи... И лишь когда дверь за спиной захлопнулась, Орлова поняла, как же она вляпалась...
Тьма была непроглядна. Окна в кухарне, конечно, были, но сейчас, оглянувшись, кощеева невеста не увидела ни единого проблеска света за своей спиной.
Теоретически, наверно, предполагалось, что какие-то источники света должны быть: проблески в окошках других теремов, отблески свечей, вспышки от горящих факелов, луна, звезды - ну хоть какое ж-то освещение должно быть!
Ничего.
Ни малейшего намека.
Казалось, Машу накрыли с головой теплым одеялом. Даже звуков никаких слышно не было: не пели ночные птицы, не кричали лягушки, не скрипели цикады... Но это же неправильно, честное слово! Дома за городом когда окажешься - летом по ночам столько звуков, а сейчас... Гробовая тишина...