Марья-царевна из Детской Областной
Шрифт:
Мужчина воспринял это как должное:
– То-то же... Пекельник готов исполнить свою часть уговора?
В голосе его собеседника проскользнули сладкие ноты:
– Царь Ниян всегда верен своему слову...
– фигура протянула руку: в широком рукаве балахона она казалась еще суше, еще костлявее - и на протянутую ладонь Змея упал тяжелый перстень с черным, зеркально отполированным камнем: - Это только первая часть его милости. Остальные воспоследуют.
Мужчина дернул уголком рта:
– Мы договаривались о большем, - но сам перстень зажал в кулаке,
– Всему свое время, царский советник...
– Даже первая часть должна была быть больше!
– Царь Ниян держит свое слово, - качнулся серый капюшон.
– Не веришь мне, так до сердца Пекла всего ничего, одна ночь лета. Полетишь со мной? Спросишь ответа у Нияна?
– в голосе явно слышалась издевка: посланник правителя Пекла слишком хорошо знал, что Огненный Змей не может на столь долгий срок отлучаться из Нави.
На язык просилось ругательство. Длинное, с перечислением родичей умруна до седьмого колена. Но Змей лишь поджал губы и прошипел:
– Пошел ты к лешему! Вымесок окаянный!
– до конца сдержаться он все же не смог.
– И тебе не хворать, царский советник...
Мужчина резко крутанулся на каблуках и взмыл в воздух огненным всполохом: в гневе даже магический светильник, оставшийся на земле, не погасил, не уничтожил.
Его собеседник тихо хохотнул, ласково пригладил по голове так и не пошевелившуюся сову - та только глаза от удовольствия прикрыла - и медленно опустил носок тяжелого черного сапога на лежащий на земле огненный шар.
Во все стороны брызнули искры, и берег Пучай-реки погрузился во тьму.
***
Маша устало присела на краешек сундука, оглянулась на кровать:
– Васенька?
– Агась?
– откликнулись оттуда, но на свет божий появляться почему-то не поспешили.
– Ты здесь?
– вопрос был, конечно, глупый, но ничего умнее в голову пока что не приходило.
– Нетути меня!
– хихикнули из-под кровати: видно вся идиотичность ситуации была понятна даже коловертышу.
– А разговаривает кто?
– вздохнула Маша.
– Да сама ты, царевна, с собой разговоры и ведешь...
– И как я только сама до этого не догадалась?
– фыркнула Орлова, покосилась на собственные ноги, покрытые россыпью алых пятнышек - ожоги легкие, до утра пройдут. Если их водой смыть, они б, конечно, не так пекли, но будем довольствоваться тем, что есть.
– А ты, царевна, вообще не очень догадлива, - из-под кровати показалось морщинистое личико.
– Спасибо, ты очень добрый, - пленница не удержалась от иронического замечания.
– А я че? Я ниче...
– Кстати. К слову о "ниче", - вспомнила Маша.
– ты куда пропал?
– Я?
– в голоске коловертыша звучало искреннее удивление: - Я на месте все время был.
– И место у тебя под кроватью?
– не удержалась от подколки Маша.
Юмор ее, к сожалению, так и не поняли:
–
– Ничего, - отмахнулась Орлова.
Женщина на миг задумалась: а дальше-то что делать?
Есть уже не хотелось, на кухне накормили. Ноги чуть-чуть болят, но это мелочи, до утра все пройдет.
По большому счету, стоило лечь спать - утро вечера мудренее и все такое. А уж завтра, как рассветет, можно будет задуматься о делах насущных: помочь одноглазому, собраться с мыслями, поставить себе диагноз - слишком уж неожиданно все это головокружение и боль в сердце пришли... И наконец-таки поговорить спокойно с этим внезапно появившимся женихом! А то с одной стороны, замуж - это конечно, хорошо, но с другой - это ведь все-таки Кощей Бессмертный, а не какой-нибудь там Ванька с улицы..
Да и вообще. Дома - кот некормленный и родители, с которыми уже целый день не выходила на связь по Скайпу...
***
Кощей так и не вспомнил, замкнул ли он на этот раз дверь в комнату пленницы. Охранник там, конечно, должен быть, но и самому следить за порядком тоже не помешает.
Только вот, к хоромам, где жила полонянка, он так и не вернулся и себя не проверил. Ну ее, к лешему, эту царевну. До утра точно никуда не сбежит, а там уже и поразмыслить спокойно можно будет.
Усевшись в опочивальне на лавку, мужчина устало стянул обувь. В комнату заглянул слуга - стопан: может, хозяин помощь какая нужна, но Кощею сейчас меньше всего хотелось видеть кого бы то ни было: черный сапог полетел прямо в надоедливого помощника и тот, испуганно пискнув, скрылся за дверью, а сам Кощей доковылял до кровати и повалился на широкое ложе, закинув руки за голову.
Царская опочивальня находилась в соседнем тереме, но мужчина так и не смог себя заставить переехать в отцову спальню, оставшись в своих старых хоромах. Может, это и не подобало молодому царю, но сейчас это была наименьшая из головных болей - тем более, что в царской опочивальне так до сих пор и не починили потолок, разобранный в день смерти отца...
Заснул он быстро. А проснулся от того, что кто-то осторожно приоткрыл дверь в опочивальню. Первая мысль была о постельничем, который, по всем правилам, должен был находиться в соседнем помещении, но в комнату, вдруг проскользнула едва заметная хрупкая женская фигура...
Босые ноги неслышно ступали по мягкому ковру... Лунный свет играл на золотых волосах, мягкой волной опускавшихся до пола и служивших единственным одеянием незнакомки. Светлая кожа казалась почти молочной...
Девушка медленно шагнула к царскому ложу, присела на его край и потянувшись всем телом, нежно провела ладонью по щеке Кощея. Склонилась над ним, прикоснулась прохладными губами к его губам, скользнула кончиками ледяных пальцев по груди... Рука незнакомки замерла, остановилась, нежно касаясь кожи, и мужчина почувствовал, как к его сердцу подбирается могильный холод...